– Нет. Я хочу умереть на родине.

– Хорошо. Кнуд, прикажи снять с него ошейник.

Этот разговор произошёл зимой, а через месяц, когда утихли шторма драккар (корабль викингов) ярла Торгнира Ульфа вышел в море с двадцатью воинами на борту, а ещё сам ярл, хускарл Кнуд, кормчий Сигурд и ещё двое приближённых ярла Гудмунд и Хаук – всего двадцать пять человек, бывший трэлл Туган не в счёт.

Корабль шёл по Гандвику (Северный Ледовитый океан) вдоль пустынных берегов Хогуланда (северная часть современной Норвегии и Кольский полуостров) на северо-восток и только нищие селения лапландцев встречались на их пути. Гребли как в штиль, так и при попутном ветре, стремясь как можно быстрее попасть в Бьярмаланд, чтобы к осени уже вернуться домой. И вот берега Хогуланда свернули на юг, драккар вошёл в огромный залив Гандвика (Белое море), пересёк пролив и шёл вдоль восточного берега на юго-запад. Эта полоска берега с селениями норманны и прозвали «бьярма», то есть «кайма» между морем и лесом.

Солнце перестало заходить, а только красным шаром докатывалась до горизонта на севере и, тут же, поднималось вверх, чтобы возобновить своё путешествие по бело-серому небу.

Торгнир останавливался у каждого селения бьярмов. Он всё же взял товар для торговли, на всякий случай: похищение монет богини Юмале толи удастся, толи нет, а торговля уж точно состоится. Меняли на пушнину и моржовые клыки всякую железную хозяйственную мелочь – гвозди, скобы, молотки, топоры, лопаты и прочий инструмент. Особенно хорошо шли ткани. Даже некрашеная льняная ткань, из которой шили одежду для рабов, а уж о крашеной в яркие цвета ткани и говорить нечего.

Ярл уже считал поездку удачной: вергельд он отдаст и небольшая прибыль будет.

Вода в море становилась всё менее солёной, норманны приближались к большой реке Виньё (Северная Двина).

Драккар осторожно двигался между островов устья, придерживаясь главного течения, и ночное солнце освещало корму. Шли долго, и не понятно было: где находились. И справа и слева песчаные жёлтые полосы толи основного берега, толи островов. На песках этих растут громадные сосны, вдали от берега – осины, ещё дальше чернели ели, на островах березняки. Ярл стал опасаться – не заведёт ли его бьярм в засаду. А с другой стороны: откуда бьярмы узнают, куда он идёт и зачем идёт?

– Долго ещё? – спросил Торгнир.

– Нет, – ответил Туган, – уже почти пришли. Вон за тем островом надо пристать.

Свернули направо за островом, покрытыми полузатопленными тонкими берёзками, остановились.

– Рассказывай, – обратился к бьярму Торгнир.

– Я покажу дорогу.

– Не надо, мы сами найдём.

– Не доверяете?

– Ты нас считаешь глупцами?

На лице бьярма мелькнула растерянность. Мелькнула и пропала.

– Хорошо, слушайте, – сказал он.

– Гудмунд, – сказал ярл самому молодому из своих приближённых, – слушай внимательно, ты пойдёшь на разведку.

Лицо Тугана помрачнело, но он взял себя в руки и спокойно стал рассказывать:

– Вот за этим леском, будет большое поле, надо найти тропинку и идти по ней. За поляной густой еловый лес, пройдя его, выйдешь на поляну. На ней и находиться Зарни-ань, а за её спиной курган из земли и монет.

– Зарни-ань? – удивился ярл. – В гарде ты называл другое имя.

– Это так. Только не надо произносить её имя здесь. Бьярмы называют её Зарни-ань, что значить – «Золотая женщина».

Ярл усмехнулся:

– Женщины редко бывают золотыми. Если ты, бьярм, обманул нас, то я лично отрублю тебе голову. Ты же хотел умереть на родине? У тебя будет такая возможность. Ведь это твоя родина?

Торгнир описал рукой дугу. Туган ничего не ответил.