Ханна всё-таки смогла встретиться – буквально через десять минут я увидел её, идущую ко мне быстрым шагом, и двинулся навстречу.

– Госпожа Ханна, – я вежливо поклонился. – Извините, что побеспокоил вас, тем более так неожиданно. Дело в том, что я приехал к Ольге, но только войдя в проходную, вдруг осознал, что дружина возвращается лишь через несколько дней, и до тех пор не стоит во всеуслышание сообщать, что я приехал к ней. Так что пришлось спрашивать вас – прошу прощения, если доставил вам какое-то неудобство.

– Никакого неудобства, господин Кеннер, – отозвалась она. – Я как раз собиралась договариваться с вами о встрече, так что очень хорошо, что вы приехали сами. Пойдёмте, Мать вас ждёт.

– А с какой целью вы хотели со мной встретиться? – полюбопытствовал я.

– Меня вызывал князь… но давайте обсудим это вместе с Матерью.

Ну да, князь же сказал, что сам поговорит с Ренскими. А Ханна-то, оказывается, совсем не последний человек у Ренских, раз официально заменяет Мать рода на время её отсутствия. Вообще-то, и так было ясно, что не последний – вряд ли многие даже из Ренских знали, куда подевались сёстры, – но сейчас уже точно выяснилось, что она третий человек в иерархии рода. И наверняка она тоже Высшая – в отличие от Круга Силы, который публиковал Вести Возвышения, роды своих Высших объявляли очень неохотно. Собственно, их Владеющие и аттестацию-то проходили нечасто – свои и так всё знают, а чужим незачем.

– Должна извиниться перед вами, господин Кеннер, – вдруг сказала она со вздохом, и я почувствовал, что тема ей неприятна.

Я посмотрел на неё с интересом – когда это она успела передо мной провиниться? Спрашивать не стал – захочет, расскажет сама.

– Я обещала разобраться с вашим недопуском к архивам, но, как оказалось, могу не так уж много…

Ну, я так и думал, что не всё просто с этими архивами, и не пускают меня туда тоже не просто так.

– … дело в том, что наши архивы слишком полные. Мы никогда ничего не приукрашиваем и не умалчиваем.

– Так это вроде бы хорошо, – непонимающе заметил я.

– В чём-то хорошо, а в чём-то и не очень. Например, тот же Кеннер Ренский был не совсем положительным персонажем. Настоящий Кеннер был совсем не таким, как мы рассказываем о нём нашим детям. Даже мои внучки, которые, как и вы, его потомки, не имеют доступа к его папке, понимаете?

– Кажется, понимаю, – кивнул я.

Да и что здесь можно не понять? Там, видимо, слишком много грязи, которую не хочется вытаскивать даже перед своими, а я-то ведь на самом деле даже и не свой.

– С другими вашими предками ситуация тоже немногим лучше. Все они были, как бы это сказать… – она замялась, подбирая слова, – … очень деятельными людьми. Я, в общем-то, не имею права даже это вам говорить…

– Ну, насчёт меня вы можете не волноваться, – хмыкнул я. – Наш разговор останется исключительно между нами.

– Благодарю вас, – сказала она с явным облегчением в голосе. – Я распорядилась сделать для вас копии портретов ваших предков и подготовить их краткие биографии. Основные вехи жизни – родился, женился, умер. И, конечно, общее генеалогическое древо, чтобы вы хотя бы знали, кто вам кем приходится. Боюсь, это всё, что в моих силах.

– Это уже очень много, – с признательностью сказал я. – Спасибо за вашу помощь, госпожа Ханна, вы сделали даже больше, чем я ожидал.

Мы шли знакомым путём – какие-то неприметные коридоры, внимательные охранники и, наконец, тот же долгий спуск на лифте. Я опять, уже привычно, восхитился убежищем Ренских – в сравнении с ним какой-нибудь бункер Гитлера выглядел бы заурядным бабкиным погребом.