– Ну хорошо, – вступил в разговор Доркас. – Давайте подведем итоги. Итак, если не ошибаюсь, в послании говорится, что Тридцатидевятилетний Внук находится в какой-то Флориде…

– Не находится, а только собирается туда, – уточнила Гримма.

– Это такая жидкость оранжевого цвета, – пояснил один из номов. – Я точно знаю, потому что однажды около мусорной кучи мне попалась старая упаковка, на которой было написано три слова: «Флорида», «оранжевый» и «сок». Я сам прочел, – гордо добавил он.

– Что же, он собирается нырнуть в этот оранжевый сок, так, что ли? – недоумевал Доркас. – Сначала он ходит вокруг лампы, потом куда-то вылетает, чтобы поплавать в соке, и, судя по всему, получает от этого огромное удовольствие.

Номы затихли, пытаясь представить себе эту картину.

– Священные изречения подчас с трудом поддаются расшифровке, – авторитетно заявил Гердер.

– Судя по всему, в этом священном изречении заключена особая сила, – заметил Доркас.

– А я считаю, что это всего-навсего совпадение, – с присущей ему самоуверенностью заявил Ангало. – Здесь говорится об обыкновенном человеке, вроде тех, о которых пишут в книгах.

– Интересно, много ли сыщется обыкновенных людей, которые ходят вокруг лампы, не говоря уже о том, чтобы совершать вокруг нее вояж? – не без ехидства полюбопытствовал Гердер.

– Ну ладно, – сказал Ангало. – Что в таком случае нам следует предпринять?

Гердер несколько раз открывал рот, намереваясь что-то сказать, и наконец решился.

– По-моему, это очевидно, – неуверенно сказал он.

– Тогда объясни нам, – кисло проговорил Ангало.

– Ну, вообще говоря… Вообще говоря, это очевидно. Мы должны отправиться туда… гм… туда, где находится этот оранжевый сок…

– А дальше?

– А дальше… гм… разыскать Тридцатидевятилетнего Внука, что не составит труда, поскольку у нас есть этот снимок…

– Так, а потом? – не отступал Ангало.

Гердер смерил его надменным взглядом.

– Вспомните заповедь, висевшую в Магазине, – сказал он. – Разве она не гласила: «Если вы не можете найти то, что вам требуется, спрашивайте»?

Номы оживленно закивали. Многие из них помнили эту заповедь, равно как и другие, ну, хотя бы ту, которая висела перед эскалатором: «Не ставить на ступени собак и детские коляски». Эти слова принадлежали самому Арнольду Лимитеду (осн. 1905). В их истинности невозможно было усомниться… Но, с другой стороны, то был Магазин, а здесь совсем иное дело.

– А дальше-то что? – снова спросил Ангало.

Гердер покрылся испариной.

– А дальше мы… гм… попросим его сделать так, чтобы люди оставили нас в покое.

Наступила неловкая тишина.

– Довольно-таки глупая затея, – сказал Ангало.

– А что означает «вылетает»? – поинтересовалась Гримма. – Это как-то связано с самолетом?

– Если что-то и летает, то, безусловно, самолет, – ответил Ангало, недаром же он слыл докой по части всяких машин.

– Стало быть, «вылетать» означает лететь со скоростью самолета? Или все-таки на самолете? – спросила Гримма.

Все повернулись к Масклину, чье пристрастие к самолетам было общеизвестным.

Но Масклина нигде поблизости не оказалось.

Масклин вытащил из отверстия в стене черный кубик и отправился с ним наружу. Талисман не требовалось подключать к проводам, достаточно было просто поднести к ним.

В старом здании, где когда-то помещалась контора, имелась электрическая проводка. Масклин быстро преодолел расстояние между двумя развалюхами и протиснулся в щель под покосившейся дверью.

Он поставил кубик на пол и стал ждать.

Обычно требовалось некоторое время, чтобы Талисман проснулся. При этом лампочки на нем начинали беспорядочно мигать, и кубик издавал какие-то отрывистые гудки. Масклин считал, что это заменяет у него зевоту и невнятное бормотание, которое издает всякий ном, когда приходит время вставать и вылезать из постели.