Среди базарного народа бродили слухи о неких длинноносых с белыми лицами, приплывавших по морю на огромных железных кораблях с трубами, из которых валил черный дым. Говорили, что это слуги дьявола, хитрость и коварство которых не имеет границ. Это они приучили народ Поднебесной к курению опиума, вывезли все серебряные деньги из страны и заразили продажных девиц страшными болезнями.

Однажды, после удачной сделки с компанией земляков, он отважился посетить известный бордель «Красный цветок», разместившийся по соседству с загонами для скота. Так вот, после того, как он изрядно напился горячего сливового вина и потащился с напомаженной белилами девицей в комнату на втором этаже, ему преградила дорогу хозяйка, толстуха Цин.

– А ну-ка, штаны приспусти! – потребовала она. – Проверю, не больной ли. – Увидев удивление на лице Басана, она добавила, – вот олух деревенский, ты что, про «болезнь гниющей сливы» не слышал?

– Не только корень, а с и сам весь сгниёшь, нос провалится, зубы вывалятся. Длинноносые чужеземцы ее к нам завезли, – уже в комнате дорассказала Басану напомаженная белилами девица. Это все, что он знал о длинноносых. Живьем видеть их Басану не доводилось.

«Неужели это один из них? Что ему надо, и как он здесь оказался? Куда направляется?» – запрыгали тревожные мысли, нарушив обычную безмятежность, покоившуюся в его голове.

Однако сразу расспрашивать обо всем путника было бы верхом недружелюбия. Древний закон кочевников предписывал распахивать двери своего дома, окружать гостя теплом, едой, ночлегом. Путник сам за чашкой чая неспешно расскажет и о себе, и о других. Так Великая степь полнилась новостями.

Выглянувшая из юрты Ойюн, жена Басана, мгновенно изменилась в лице, отступила назад и, наткнувшись спиной на высокую кладку из ватных одеял, тяжело присела на войлочную кошму. – Демон! Зачем этого демона Небесные духи наслали к нам? – завертелось в ее голове. То, что это демон, она не сомневалась. – Одежда у него невиданная, ни китайская, ни тангутская. Ну, а о внешности и говорить не стоит. Нос, глаза, волосы… Эх, поленилась в конце месяца, не поехала в кумирню Боян Го. Жалко было потратиться на свечи и благовония… Ну, ничего. Демона можно и задобрить…

Она быстро пришла в себя, поднялась, отломила увесистую плитку спресованного в кирпич чая, подержала в горящих кизячных углях, пропитывая его ароматным дымом, бросила завариваться в котел с кипящей водой. На низком лаковом столике стали появляться угощения: густые сливки-каймак, катыши сухого овечьего сыра, блюдо с кусками холодной отварной баранины, приукрашенные сверху кубиками свежего курдючного сала. Из сундука появилась на свет семейная реликвия – дорогая чашка из резного дерева, вставленная в полусрез человеческого черепа со скрепами из чистого серебра.

– От такого угощения да из такой посуды подобреет любой демон, – удовлетворенно подумала она, и ее лицо на миг просветлело.

– Чай пей, сила будет, – крепкий Басан с обветренным темным лицом добавил в чашку свежего молока, сдобрил солью, курдючным салом и протянул ее Лотару.

Незнакомец, слегка склонив голову, принял чашку двумя вытянутыми руками.

– Благодарю вас, – проговорил он и отпил маленький глоток. – Очень необычный вкус. Вкусно, – добавил он и отпил глоток побольше. – И чашка интересная. Тонкая работа.

Слова произнес он по-ханьски. Так обычно говорят маньчжурские чиновники. И это слегка успокоило хозяев юрты.

– Значит, из образованных, – тут же подумал Басан.

– Демоны на языке мандаринов не говорят. Значит все-таки человек, – отлегло на сердце у Ойюн.