В её маленькой квартирке висело несколько фотографий прекрасной балерины.  Афиши балетов былых времён, едва держались на  старых обоях.

– Да, – ухмылялась она про себя, – старушка, которой я стала, видимо проглотила жердь.

В больнице бывшая балерина пролежала не долго. Теперь там никого не держали.  Выписали с подозрением на онкологию и отправили к участковому терапевту.

– Одинокая старуха никому не нужна, пришла старухе пора – пусть справляется. Теперь у всех свои заботы, а общих нет, – тихо, без обиды думала Ангелина Петровна по дороге в поликлинику.

Утро было серое и тусклое. Снег сошёл давно, но всё в природе было испугано бесконечными заморозками. Конец апреля, чуть не ежедневно вскипал вместо дождей мутной снежной крупой, как будто зависавшей в воздухе и не долетавшей до земли. Казалось, что деревья, как сито не пропускают эту взвесь. Оседая на ветках, она "опушала" их ненадолго мучнистым налётом. А через некоторое время, при едва заметном повышении температуры, всё это таяло, чтобы снова обнажить резкую черноту ветвей.

Солнце проглядывало редко и остро подсвечивало сизые хмурые тучи. Даже позолоченный купол недостроенного храма отражал только тяжёлое, набухшее небо.

Ангелина Петровна схватилась за металлические прутья забора, огораживающего поликлинику. В этом месте тротуар резко сужался, и уходил в наклон. Было скользко. Здесь и молодым было не просто удержать равновесие…

…На третий этаж старушка шла медленно, держась за стену. Каждая ступенька лестницы как будто старалась помочь женщине и поддержать её.

***

На этаже уже сидели больные и, несмотря на электронную запись, спорили, кто пойдет следующим. Ангелина Петровна тихонько присела на краешек светло-серой дерматиновой банкетки, чтобы отдышаться. Из свеже-отремонтированного коридора ещё не выветрился запах краски. Новое, пластиковое окно смотрело на школу.

В кабинет с большой стопкой карт,  шествовала медсестра. Она остановилась возле Ангелины Петровны и строго спросила:

– Как ваша фамилия?

– Беспалова, – тихо ответила старушка.

– Ваша карта есть, – громко и чётко произнесла медсестра, просмотрев свою стопку, – вас кто записывал?

– В больнице, – сказала Ангелина Петровна…

Но медсестра прошла уже дальше и, глядя в распечатанный список пациентов, стала выкликать фамилии и отправлять в регистратуру тех, чьи карты не нашлись.

Несколько человек отправились в регистратуру, а медсестра – в кабинет.

– Саботаж какой-то, – недовольно сказала яркая молодящаяся блондинка лет пятидесяти пяти, – она минут тридцать за картами ходила. Почему не все нашла?

– А ей куда торопиться? У неё рабочий день, – беззлобно заметил пожилой мужчина с больничным листком в руке. Рядом с ним сидела женщина среднего возраста, и, казалось, вообще ничего не слышала. Её припухшие от слёз глаза были устремлены в стену.

– Я понимаю, их сокращают, идёт реформа… скоро, говорят и карты будут элекронные… но они как будто нарочно тянут резину и демонстрируют, что не справляются, – продолжила возмущаться блондинка.

– Да, невольно вспомнишь прошлую медсестру, – как у неё всё в руках спорилось, и душевная была, – подхватила сдобная бабушка с палочкой, сидящая напротив Ангелины Петровны и, как будто, доверительно обращалась к ней.

Ангелина Петровна тихо и неловко улыбнулась.

– Да, я не помню… редко бываю…

– Мне только направление на анализы выписать, – громко заявила подошедшая барышня.

– А вы записаны на какое время? – ехидно спросила блондинка.

– На девять, – сказала барышня.

– А я на восемь двенадцать, – и всё жду. И мне тоже направления на анализы, – отпечатала блондинка.