– Именно! – я удовлетворенно щелкнула пальцами. – Мне никогда бы не удалось сформулировать лучше. Будь Джош грустным нытиком, все бы тоже скорбели, но по-другому. А от юмора люди всегда ожидают чуда, подсознательно кажется, что если ты над чем-то смеешься, значит, можешь с этим справиться. Вчера Нильсон шутил про смерть, а сегодня она его забрала… Я понимаю, что рано или поздно такое произойдет с каждым, но в данном случае меня не покидает ощущение, будто старуха с косой ошиблась дверью.

– В последний раз я слышала подобные нотки в твоем голосе, когда мы расследовали убийство Артура Денисова. Тогда ты тоже жаждала справедливости.

– И ведь нам удалось ее восстановить, – напомнила я.

– О, нет, – решительно отрезала сестра, сообразив, к чему я веду разговор. – Сейчас мы в другой ситуации, в чужой стране, в гостях. Мы не сможем узнать больше, чем местная полиция.

– Я и не предлагаю влезать в дело с головой: достаточно просто поспрашивать тут и там, вдруг кто-нибудь расскажет что-то важное. Эрик не верит в заинтересованность правоохранительных органов, и я думаю, что не зря. Действительно, если вспомнить про громкие преступления последних лет, то их ведь так и не раскрыли. Исключение, пожалуй, составляет только Нипси Хассл, но в его случае убийца засветился на видео, тут уж ничего не поделаешь… Эй, ты что, спишь?

Мира сладко посапывала, обняв диванную подушку. Я обиделась и тоже улеглась на свою кровать. Ну и ладно, мне не нужна помощь, попробую сама что-нибудь выяснить. Алекс, тихо шурша крыльями, уселся у изголовья и внезапно сказал голосом Джошуа:

– Estoy contigo, gordita («Я с тобой, дорогая» – исп.).

Мне стало жутко, и я прошептала:

– Ради всего святого, птичка, не говори со мной так, это пугает. Я знаю, что ты скучаешь по своему хозяину, бедняжка, и я не смогу вернуть его тебе, но даю слово, что киллер не останется безнаказанным, даже если мне придется искать его по всей Америке.

Попугай затих – видимо, мои обещания его несколько успокоили, и он уснул. Я тоже попыталась заключить Морфея в объятия, но не тут-то было: он ретировался от меня, как Остап Бендер от мадам Грицацуевой. Я бесконечно ворочалась с боку на бок, считала овец, а когда они надоели, принялась за двоюродных братьев и сестер, остановилась на шестьдесят пятом, потому что забыла, учла я его или еще нет. В конечном итоге, я задремала только к рассвету, силясь вспомнить отчество троюродной прабабушки, а когда открыла глаза, часы показывали тринадцать сорок.

Я умылась, покормила Алекса и спустилась вниз. В столовой не было никого, кроме Хлои. Надо же, не успели мы порадоваться ее отъезду, как она уже вернулась. Девушка стояла ко мне спиной и говорила по телефону. Я прекрасно слышала ее реплики:

– Нет, Миа, пока не могу, я должна быть рядом с Локстой. Во-первых, он тяжело переживает смерть Джоша, а, во-вторых, у него в доме куча баб. Теперь я вынуждена приглядывать не только за Авророй, но и за ее родственницами, которых она притащила из России. Нет, в шубах они не ходят, но смешно говорят по-английски. Я потратила кучу времени, чтобы отбить Доминика у Розанны, и не собираюсь уступать его никому. В том-то и дело, что они не страшненькие. Конечно, до меня им далеко, но все-таки я волнуюсь. Ладно, бэби, целую, мне пора выпить кофе, ты же знаешь, я ем в одно и то же время.

Попрощавшись, Хлоя обернулась и увидела меня.

– Я полагаю, ты все слышала? – с вызовом спросила модель.

– Да, – честно ответила я и уселась за стол.

– И что скажешь?

– Я не думаю, что должна оправдываться перед женщиной, которая нафантазировала себе небылиц. Ни у меня, ни у моей сестры нет никаких планов относительно Локсты.