В свою очередь, я тоже внимательно его разглядывала, отмечая и седые волосы в чёрных волосах, и морщинки около уставших глаз, и жёсткую складку губ, которой раньше не было, и вообще, как он повзрослел и ещё больше посерьезнел с последней нашей встречи.

Да, война отразилась на всех, и на нём тоже.

Как всегда, Кир одет был с иголочки, в идеально сидящий по фигуре костюм из серой тонкой ткани, явно дорогой, фасон которого был скромен и не притязателен.

— Я очень рада видеть тебя, Кир, — тихо произнесла я низким хрипловатым голосом, постаравшись вложить в интонацию немного теплоты. Я действительно была очень рада ему, но я стала странно безэмоциональной. — Прости, но пока я не могу выносить мужские прикосновения, — добавила с кривой улыбкой.

— Я всё понимаю… Анна, — Кир тоже как-то криво улыбнулся и споткнулся на моем новом имени. — Я хотел обнять тебя, чтобы поверить, что это действительно ты. Я очень переживал всё время, пока не видел тебя.

— Да что проверять-то, — усмехнулся учёный, который ехал вместе с нами и теперь с огромным любопытством наблюдал за нами. — Конечно, это она. Уж поверьте мне, атер Стефанович.

— Спасибо за все, тир Стонич, — резко обернулся к нему Кирстен. — Я никогда не забуду того, что вы сделали для нас, и выполню все обещания, — он крепко пожал руку учёного.

— Я тоже никогда не забуду той аферы, в которую вы втянули меня, атер Стефанович, — добродушно усмехнулся учёный. — До сих пор не верится, что всё получилось. До вас моя жизнь текла размеренно и спокойно, без нервных потрясений. С вашим же появлением она превратилась в опасные для жизни горки. Но я совру, если скажу, что о чём-то сожалею.

Затем учёный повернулся ко мне и тепло улыбнулся:

— Я очень рад, что на старости лет обзавелся такой замечательной внучкой, милая Анна.

С удивлением я поняла, что его улыбка настоящая, и он действительно рад нашему фальшивому родству. Несколько нерешительно я тоже улыбнулась в ответ.

— С нетерпением жду приезда в ваше поместье, атер Стефанович, чтобы начать, наконец, исследования, — обернувшись снова к Кирстану, продолжил разговор учёный, и от охватившего его нетерпения заёрзал на сиденье, словно ребёнок.

Дальше они вдвоем продолжили разговор, я же уставилась в окно, потерянная от того, что жизнь снова меняется, и впереди меня ждёт неизвестность.

Всю дорогу Кир не сводил с меня задумчивых глаз, редко отводя их на дорогу или на учёного. Я же практически не отводила глаз от окна, пряча от Кира изуродованную часть лица.

Стонич давно дремал, за окном проносились прекрасные мирные пейзажи Марилии, а разговор между мной и другом не клеился. В итоге, мы ехали практически в тишине и лишь иногда перебрасывались ничего не значащими фразами. Иногда я бросала косые взгляды на Кира, отмечая, что он так и продолжает пристально смотреть на меня.

— Я никогда больше не дам тебя в обиду, Лорианна, — через много часов езды незнакомым жёстким голосом произнес Кир, назвав меня старым именем. — Никогда и никому. А если кто-то осмелится причинить тебе вред, или хотя бы подумать об этом, я растерзаю его собственными руками, — в конце голос его сорвался.

Услышав те слова и тот чужой сорванный от внутренней боли голос, я нерешительно обернулась, полностью открыв лицо. Сердце дрогнуло, а затем бешено забилось испуганной птицей, когда я увидела вновь протянутую руку с длинными сильными пальцами, которые мелко дрожали.

Какое-то время я растерянно смотрела на эту предложенную руку с подрагивающими пальцами, а затем неуверенно протянула свою тонкую руку с почти прозрачной кистью и осторожно вложила болезненно-белые пальцы в большую мужскую ладонь.