«С днем рождения!»

«Господи, я совершенно забыла про свой день рождения! Спасибо!» – набрала я ответное сообщение.

«Неудивительно, ты такая растяпа», – подруга прикрепила смешного смайлика к сообщению.

«Сергея переводят в Сингапур. Он улетает на следующей неделе, а мы с сыном через месяц»,– высветилось очередное сообщение, заставив меня улыбнуться телефону еще сильнее.

Я: «Вы можете полететь сразу все вместе? Я боюсь за тебя!».

Олеся: «Если бы он подозревал меня, мы бы уже узнали».

Я: «Береженого бог бережет. Попроси Сергея, чтобы он взял сразу вас с собой».

Олеся: «Ты ведь не успокоишься, да, пока я не сяду в самолет?».

Я: «Ты хорошо меня знаешь. Успокоюсь, только когда ты будешь в безопасности».

Олеся: «Хорошо. Как только билет будет у меня, скину тебе фотку, чтобы ты спала спокойно».

Я представила, как Олеся надула губы и фыркнула, как она обычно делала в детстве, когда не могла меня в чем-то переубедить и сдавалась. Улыбка скользнула по моим губам, а глаза сами собой стали закрываться.

На работу я пошла пешком. Мне нравилось гулять по Манхеттену, расчерченному клетками, как школьная тетрадь. Я не боялась заблудиться и могла легко найти нужную улицу. Говорят, когда начинаешь легко ориентироваться на Манхеттене, тогда ты становишься настоящим нью-йоркером.

Я шагала, прихлебывая на ходу горячий кофе, и улыбалась своему отражению в стеклах. Темно-каштановые волосы беспорядочной копной рассыпались у меня по плечам, потакая шалостям ветра. Они, как и я, радовались свободе. Я больше никогда не соберу их в ненавистную улитку – прическу, так обожаемую моим мужем. И шпильки с платьями-футлярами ни за что не появятся в моем гардеробе. Германа бы удар хватил от моего вида – джинсы, кеды, майка оверсайз и линялая джинсовая куртка совсем не подходили имиджу жены успешного бизнесмена.

До ресторана оставалось восемь блоков и почти два часа времени.

Я не успела подумать, что мне делать еще столько времени, как ответ показался прямо за углом. Малюсенькая парикмахерская с курящей у входа китаянкой в униформе показались мне знаком.

– Хочу короткое каре, – я указала рукой на уровень чуть ниже уха.

– Нет-нет, слишком чудесные волосы! – китаянка в ужасе замахала руками.

– Стригите, я ненавижу эти волосы, – я схватила ножницы и сунула их ей в руки.

– Вы потом будете сожалеть! Я не могу, – она бросила ножницы, как будто ошпаренная. Я подняла ножницы, собрала волосы в хвост и быстро чикнула.

– Вы точно сбрендили, – китаянка тяжело вздохнула и начала ровнять то, что осталось на голове.

Через двадцать минут я улыбалась своему отражению в зеркале, довольная результатом. Волосы теперь едва доходили до подбородка. Челка кокетливо убрала лет пять моего возраста. Теперь я не имела ничего общего с той женщиной с идеальной укладкой-улиткой и безукоризненным макияжем, которую бил муж.

Менеджер в ресторане не сразу узнал меня. Ему понадобилось минуты полторы, прежде чем он выдал мне бейджик и фирменный фартук. Первые дни я должна была помогать опытному официанту и заодно узнавать о блюдах заведения, супах дня и прочих фишках. Смена пролетела незаметно. Отличное настроение сделало меня очень говорливой, а посетителям это нравилось. Домой я ушла с приличной суммой чаевых.

Ланы дома не было, однако огромная квартира не казалась пустой без ее хозяйки. Ее присутствие ощущалось в мягком свете, зажженном в холле, в букете цветов, заботливо поставленном возле кровати в гостевой комнате, в бокале с недопитым красным вином, забытом на террасе.

Я забрала бокал и вылила остатки вина в раковину.

Муж Ланы должен вернуться на следующей неделе. Не хочу им мешать своим присутствием. Нужно подыскивать другое жилье.