– Которая?

– «Харкорт-био», – ответил Смит. Он быстро изложил суть работы, которую вели Бринкер и Парих, остановившись на их последнем эксперименте с нанофагом «метка-2», в ходе которого погибла совершенно здоровая мышь. – И один из главных взрывов произошел именно в лаборатории «Харкорт», – закончил он. – Ни Фила, ни Рави найти не удалось; они наверняка погибли.

– В таком случае можно сделать вывод, – с облегчением в голосе произнес Клейн. – Бомбы были установлены преднамеренно. Но смертные случаи снаружи были, по всей видимости, непреднамеренными, а явились, можно так сказать, несчастным случаем на слишком высокотехнологическом производстве.

– Такую историю не куплю, – твердо ответил Смит.

– Почему же?

– С одной стороны у мыши, смерть которой я видел собственными глазами, не было заметно никаких признаков клеточного распада, – сказал Смит. – Ничего даже отдаленно сходного с тем полным распадом, который я наблюдал сегодня.

– Может ли это объясняться различием воздействия этих нанофагов на мышей и на людей? – продолжал допытываться Клейн.

– Это в высшей степени маловероятно, – ответил Смит. – Пожалуй, основная причина, по которой лабораторных мышей используют для подобных экспериментов, состоит в их биологическом подобии людям. – Он вздохнул. – Фред, я не могу поклясться в этом, по крайней мере, без дальнейшего исследования. Но нутром чую, что харкортским нанофагам нельзя приписать ответственность за эти смерти.

В телефоне долго не было слышно ни звука.

– Вы понимаете, что это должно означать? – наконец осведомился Клейн.

– Да, – тяжело вздохнув, согласился Смит. – Если я прав и в институте не было ничего такого, что могло убить всех этих людей, следовательно, вещество, что бы оно из себя ни представляло, было доставлено террористами и распылено преднамеренно, в ходе осуществления какого-то плана, предусматривавшего хладнокровное истребление нескольких тысяч активистов Движения Лазаря. А это кажется полной бессмыслицей.

Он на мгновение закрыл глаза. Его шатнуло от усталости, чтобы встряхнуться, он больно ущипнул себя за запястье.

– Джон?

Смит лишь усилием воли заставил себя удержаться на ногах.

– Да, да, я здесь, – пробормотал он.

– Ранены вы или нет, но похоже, что вы совсем вымотались, – сказал Клейн. – Вам необходимо отдохнуть и прийти в себя. В каком вы там положении?

Несмотря на всю физическую и моральную усталость, Смит не смог сдержать кривой улыбки.

– Не в самом лучшем. Улизнуть куда-нибудь мне удастся очень нескоро. Я уже дал показания, но местные фэбээровцы прихватили здесь всех уцелевших сотрудников института, которые способны держаться на ногах и говорить. Они дожидаются прибытия своего большого белого босса из округа Колумбия, а эта дамочка не сможет добраться сюда раньше завтрашнего утра.

– Ничего удивительного, – сказал Клейн. – Но и ничего хорошего. Дайте-ка я посмотрю, что мне удастся сделать. Не отключайтесь. – В трубке стало тихо.

Смит смотрел в полумрак на вооруженных винтовками мужчин в камуфляжных костюмах, кевларовых шлемах и бронежилетах, охранявших ограждение между ним и продолжавшим гореть зданием. Для оцепления территории вокруг Теллеровского института была развернута целая рота национальной гвардии. Солдатам был отдан приказ стрелять на поражение в любого, кто попытается проникнуть за их кордон.

Смит также слышал, что еще несколько подразделений национальной гвардии разместили в Санта-Фе для защиты учреждений федерального и местного значения и поддержания порядка на шоссе, чтобы обеспечить беспрепятственный проезд всех машин экстренных служб. Один из местных шерифов сказал ему, что несколько тысяч человек из города эвакуировались, вернее, убежали в Альбукерке или даже в горы ближе к Таосу в поисках безопасного места.