И, видимо, Форт не перестанет удивлять их никогда. Совершенно неожиданно для всех они оказались на сцене театра. Было много разных музыкальных инструментов, аккуратно расставленных вдоль стены. Длинные тяжёлые занавеси тёмно-синего цвета, практически сравнимого с ночью, обрамляли небольшую сцену. Перед ребятами открылся весь зал. Большие вертикальные окна были плотно завешены такими же тяжёлыми занавесами, как и на сцене. Некоторые лучи солнца настойчиво пробивались внутрь сквозь прорехи, заставляя пылинки танцевать. Мягкие удобные кресла красного цвета с высокими спинками и украшенные золотистой тесьмой в несколько рядов заполняли весь зал.

– А это наш театр, – послышалось со всех сторон, отдавая эхом в полупустом помещении.

Все стоявшие на помостах вздрогнули от неожиданности и медленно повернулись на голос. Это оказался Зфронан, он зашёл через широко распахнутую дверь с остальными ребятами.

– Да ладно вам, пугаетесь при каждом шорохе, – расхохотался он. – Вы через заднюю дверь вошли, а мы через главную из того же холла, – объяснил он своё появление.

Он пошёл к окнам и отодвинул тяжёлый занавес, который ему легко поддался. Прекрасные витражные окна со стёклами еле заметного оттенка показывали танцующих людей и животных. Оттуда открывался необыкновенный вид на чудесный сад Аль-Махара.

– Но как же так? – раздался голос Акихиро. – Мы вчера обошли вокруг всё здание, и этих окон не было? – попросил он подтверждения от своих спутников. Те с готовностью поддержали его.

– Вы такое услышите здесь ещё не один раз. Если не видишь, не значит, что не существует.

Послышалась громкая музыка.

– Ребята, вы не должны пропустить это зрелище. Все на Галерею! Быстро! Уже начинается!

Все гурьбой поспешили выйти из театра и направились к выходу. Там было такое количество народу, что они с трудом проделали себе дорогу до перил, а так как они были единственные дети, в конце концов их пропустили. И началось, видимо, то, ради чего собралась такая толпа. Все смотрели вниз на рынок. Но было странным осознавать, что не было надобности особенно наклоняться. И есть, и нет, и тут, и там – они всё видели, и создавалось обманное ощущение близости, какой-то странные оптические явление.

«Началось! Началось! Началось!» – пронеслось волной по галерее. Выбежали девушки из каждого рыночного ларька, одетые в одежды, соответствующие цвету постройки, находящейся позади. В большом круге, внешнем, были самые роскошные украшения и ткани на танцовщицах. Их стопы были покрыты яркой красной краской, и на тонких щиколотках были украшения с несчётным количеством маленьких бубенцов, тонко звеня и очищая воздух своими вибрациями. Во втором круге рынка девушки выглядели скромнее, не такие яркие, но от этого не менее эффектные. Это выглядело как морские волны, накатывающие на берег. Первый круг, второй круг, и в третьем круге появились музыканты, это было шестеро мужчин, облачённых в одежды насыщенного жёлтого цвета с широкими шароварами, которые развевались при каждом их движении, и высокими остроконечной формы головными уборами. В руках у них были различные музыкальные инструменты. У одного было множество маленьких барабанов, соединённых между собой, он невероятно быстро переносил свои руки с одного барабана на другой. А может, рук просто было несколько? Трудно было это определить. Второй мужчина нёс большой овальный инструмент, с одной стороной меньше, чем с другой, его пальцы неугомонного стучали по обе стороны керамического корпуса, соперничая по ритму с маленькими инструментами первого музыканта. Третий играл на флейте, она звучала то нежно, то настойчиво, зазывала на танцы и вселяла желание, раскинув руки, кружиться, кружиться и кружиться. У четвёртого была невероятная длинная блестящая труба, она пищала и гудела, тело вздрагивало от удовольствия и восторга при каждом звуке. Пятый играл на инструменте, напоминающем классическую земную гитару с одной струной. Она взвывала и плакала, его рука были практически не видна, так быстро он передвигал пальцы по этой струне. Шестой держал в руках непонятный инструмент, очень похожий на ситар, но у него было два грифа, и он использовал свои четыре руки, извлекая невероятной красоты и различной тональности звуки.