Тогда я, конечно, сочла за лучшее промолчать, но позже спросила:

– Кто она?

– Матушка Железная.

Мы сидели у гранатового дерева; я переодевалась из черного ночного наряда.

– Да, но кто она такая? Что она делает под землей?

– Она сама по себе и занимается своими делами.

Значит, матушка Железная – призрак? А может, она какая-нибудь незначительная богиня?

– Ты не ответила на мой вопрос!

– Да, девочка. – В лунном свете я увидела улыбку Танцовщицы. – Но знай: все встречные под землей, чьи имена я тебе называю, – не враги.

– Но и не друзья.

– Верно. И все же, если ты попадешь в беду, матушка Железная, возможно, поможет тебе. Если захочет. Она не станет намеренно умножать твои несчастья.

– Спасибо. Я понимаю.

– Пожалуйста, – серьезно ответила Танцовщица.

Внизу мы познакомились еще кое с кем; он стал не просто именем, которое слышишь один-два раза. Впервые мы повстречали его в одну из самых теплых ночей, в середине нежаркого северного лета.

Танцовщица тогда как раз учила меня падать в темноте. Она, бывало, приказывала мне оставаться в относительно безопасном месте, а сама куда-то уходила, унося с собой мой «холодный огонь». Через минуту-другую она цокала языком – если цокнет один раз, значит, прыгать нужно на три шага. Набравшись храбрости, я шла вперед, находила обрыв и прыгала вслепую.

В первый раз я чуть не умерла от страха, хотя падать пришлось с совсем небольшой высоты – локтей с трех, а то и меньше. Натренировавшись, я немного привыкла, хотя прыжки в темноте никогда не были простым делом. И все же я привыкла доверять своей наставнице и научилась падать в темноте.

– Слушая эхо, ты всегда сумеешь определить, где стены и своды, а где дно, – учила меня Танцовщица. – Как только ты привыкнешь падать с небольшой высоты, мы будем учиться оценивать глубину колодца.

Упражнение нельзя было назвать обычным, но я давно поняла, что истинная цель наших занятий состоит в том, чтобы я постоянно действовала на пределе своих возможностей.

Я стояла на выступе; впереди, примерно в шаге от меня, была низкая каменная балюстрада. Их я не видела, но по опыту помнила, что они там. Танцовщица цокнула языком четыре раза; каждый раз обозначал три шага. Всего, значит, предстояло пролететь расстояние в двенадцать шагов. В прыжке нужно было успеть сгруппироваться и перекувырнуться в воздухе перед приземлением. Так меньше риск переломать кости; руки смягчат удар о землю. Во время таких ночных тренировок туфли и перчатки защищали мои ладони и ступни. И все равно мне угрожала опасность вывихнуть сустав или прищемить руку или ногу. Когда я была еще мала, мне помогали мой небольшой рост и худоба.

Конец ознакомительного фрагмента.