Она видела, что его удивляет ее костюм – простое ситцевое платье, кое-где разорванное, туфли для тенниса, отсутствие шляпы. Сжавшееся, испуганное сердце подсказывало ей, что не следует допускать вопросов.

Ветер, дувший в спину, обвивал платье вокруг ее ног, трепал пряди волос. Волны стеной вздымались и разбивались о скалы, обливая камни белой пеной и стекая потоками обратно в море. Из-за грохота прибоя не было слышно слов. Зельде и Майклу приходилось кричать.

– Зайдем за эти скалы, – предложил Майкл. – Там, ниже этой площадки, есть что-то вроде грота, и мы сможем поговорить.

– Мне нельзя. Я должна идти обратно. – Она твердила себе, что надо уйти скорее, скорее, под каким угодно предлогом… Это безумие! Ей нельзя оставаться… Надо прекратить это.

Майкл за руку провел ее на место, закрытое от ветра. Прикосновение его пальцев обжигало, как пламя… О боже, она думала, что все кончено, что она исцелилась, – а теперь сама позволила старому огню вспыхнуть, охватить ее снова!

– Зельда…

– Что?

– Что с тобой произошло? Ты исчезла, как будто сквозь землю провалилась.

– Расскажи мне про себя. Обо мне – после. (Надо во что бы то ни стало отвлечь его! Она не может отвечать на его вопросы.)

– Да у меня все то же: посещаю школу живописи. Мама поговаривает о том, чтобы отправить меня в Париж на будущий год.

– А как поживает твоя мама?

– О, отлично.

– Вы живете все там же?

– Конечно! Я думаю, мы там всегда будем жить.

Пауза грозила перейти в долгое молчание. Глаза их встретились, и тут же потупились, снова встретились. Чтобы скрыть внезапную дрожь, Зельда наклонилась, делая вид, что заинтересована каким-то осколком раковины у ее ног.

– Что ты там нашла?

– Да так, ничего.

Он тоже нагнулся рядом с ней, чтобы посмотреть. Близость заставила их сердца забиться учащенно. Руки их столкнулись.

– Зельда… – начал он как-то по-детски.

– Что?

– Я так скучал по тебе…

– Вправду скучал, Майкл?

– А ты еще иногда думаешь обо мне?

– А ты обо мне?

– Как ты можешь спрашивать?

– А я не была в этом уверена…

– Что с тобой было, Зельда? Что они тебе сделали?

– Дядя запер меня и хотел отвезти в исправительный приют.

– Не может быть!

– Да. А я не хотела… И спустилась по лестнице…

– По той самой?!

– Да. И убежала.

– Но куда же?

– О, к одной подруге по школе.

– А потом?

– Я нашла работу… службу… Ну, да что интересного во всем этом! Давай говорить о тебе.

– Мне нечего рассказывать. Все по-старому. Но я часто думаю о прежних временах, Зельда… Никто не занял твоего места!

Она посмотрела на него снизу вверх, и волна нежности затопила ее сердце.

– И твоего тоже… вот тут, – прошептала она, указывая себе на грудь.

Снова глаза их встретились и на этот раз надолго. Медленно, словно толкаемые какой-то посторонней силой, они потянулись друг к другу, руки их сошлись, губы слились. Весь мир закружился вокруг Зельды, блаженство обессилило ее. Она с отчаянием прильнула к Майклу, и они целовались и целовались, жадно, стремительно.

– Милая, милая, милая, – шептал он.

– Мой любимый, – отвечала она, и ресницы ее трепетали.

– Зельда, прелесть моя!

– Нам никогда, никогда не следовало бы разлучаться, Майкл. Ты и я – мы оба должны быть вместе, быть мужем и женой, а другие пусть себе думают, что хотят.

– Но мы не могли. Мне нельзя было. Я был несовершеннолетний, и мама не дала бы согласия. Она заставила бы расторгнуть наш брак.

– А теперь, Майкл? – Она не сказала, а выдохнула эти слова, обвив руками шею Майкла, лаская пальцами его волосы.

– Теперь?..

– Да. Теперь мы могли бы пожениться?..

– Дорогая, я бы так этого хотел, но ты знаешь, что у меня нет ни цента.