– Люблю, конечно. Вы мне подарили его: я люблю вас обоих.

– А не появлялось у вас никогда желания, чтобы, когда вы гладите и ласкаете его, этот ваш любимец тоже стал ласкаться к вам, чтобы он научился любить вас так, как вы его любите?

Зельда не отвечала. Сидя у его ног, она глядела в его угреватое лицо с мокрыми слипшимися ресницами, – и снова жалость затопила ей сердце.

– Но, ведь, я люблю вас, – сказала она тихо.

– Не так, не так, как я хотел бы! Вы это знаете.

Минута молчания. Затем девушка поднялась и прильнула к нему, покоряясь его крепкому объятию, его жадным, горячим поцелуям.

Через несколько минут он сидел на диване в соседней комнате и с довольным видом наблюдал, как Зельда суетилась, накрывая стол к обеду. Куда бы она ни пошла, что бы ни делала, она чувствовала на себе его влюбленный взгляд. И ей это не было неприятно.

4

– Покойной ночи, Зельда.

– Покойной ночи, доктор.

– Отчего бы вам не называть меня «Ральф»?

– Я всегда и в мыслях называю вас «доктор».

– А вы не могли бы попробовать?..

– Я попробую… Не знаю… Это будет так непривычно.

Он улыбнулся и привлек ее к себе.

– Нам было чудесно сегодня вечером, правда? Ты счастлива, цветочек?

Она поежилась, отвечая несколько принужденной улыбкой.

– А я так счастлив, благодаря тебе, – продолжал доктор. – Я весь день ни о чем не в состоянии думать – только о тебе и о том, чем бы тебя порадовать.

– И вы всегда умеете это сделать.

– Зельда! – Она позволила ему снова обнять себя, и, прильнув головой к его груди, слышала, как бьется его сердце.

– Лучше бы вы уже шли домой!

– Но придет время, когда мне не надо будет уходить отсюда, правда?

Она покачала головой.

– В один прекрасный вечер ты скажешь: «да»! – настаивал он.

Но она все отрицательно качала головой.

– Ну, покойной ночи, дорогая.

– До свидания.

– Ты все-таки любишь меня немножко?

– Немножко…

– И когда-нибудь будешь любить больше, девочка?

– Надеюсь, что буду.

– Поцелуй же меня.

Ока снова подчинилась. Когда он, наконец, выпустил ее, шляпа его смялась и нелепо торчала на макушке. У него был пресмешной вид.

– До свидания, моя радость! Так ты скоро позволишь мне остаться?

– Покойной ночи!

Заперев за ним дверь, она постояла, пока не затих на лестнице шум его шагов. Машинально вошла в комнату, остановилась у окна. Улица была почти пуста. Она следила глазами за редкими прохожими. Потом, отвернувшись, хмуро посмотрела на беспорядок на столе. Посуду можно вымыть и завтра утром. Она терпеть не могла мыть посуду…

Впереди ночь. Свет уличных фонарей играл на потолке комнаты, рисовал отражение окна на белой стене напротив. Все предметы в комнате словно сторожили Зельду… Тишина… Над ней, под ней, вокруг нее… Молчание пустого дома… Подходящее место для привидений. Быть может, души умерших людей, что приходили сюда в течение двадцати-тридцати лет гнуть спину с утра до вечера, навещают в виде призраков этот старый дом? Мертвецы неслышно скользят по лестницам и конторам…

Сделав над собой усилие, она отогнала эти жуткие представления, и мысли ее вернулись к Бойльстону. Он был так добр к ней, он любил ее… Он был трогателен… и стар… Она представила себе его редеющие волосы, белый жилет, немного засаленный у карманов… складочки на сорочке…

О Майкл, Майкл, застенчивый, улыбающийся Майкл! Она вспомнила его сильные молодые руки, обнимающие ее, вспомнила его чистые, свежие губы… Горячие слезы обожгли ей щеки.

– Майкл!

Мертвая тишина вокруг давила на нее. Одна! Одна среди этих стороживших ее стен!

– Майкл!!!

Тихие, крадущиеся шаги у двери, ручка замка шевелится как будто…

Зельда вскакивает, прижимая руки к дико стучащему сердцу.