Он даже и предположить не мог, что по ущельям так много снега будет. Старый – слежалый – плюс свежевыпавший…

Так повелось, что Иван ходил меньше на левый фланг – чем на правый.

Днём, в первой половине, он уже был на правом фланге – на 20-й вышке. Смену отслужил и не очень был рад, когда огласили на боевом расчёте, что идёт дозором на левый…

«На 20-ю вышку спустились на лыжах по дороге, по горному серпантину… По дороге же вернулись и обратно. – Дорога хоть и давно, но всё же чистилась трактором, и лыжи в том районе не самый плохой вариант…»

Кулешов стоял на лыжах чуть в сторонке и молча наблюдал за тем как его старший снимает с себя тёплую куртку. Как свернув её и связав кожаным шнуром пытается прицепить за ремень со спины.

– Ты это что, в одной гимнастёрке пойдёшь?

– А разве есть варианты? – чертыхнулся Иван. Ох, как он не любил в этот момент этого человека…

– Давай мне свою куртку. – Всё что мешает давай! Я поднимусь и наверху буду ждать.

Хоть Иван и был сильно зол, но всё же согласился – отдал куртку и микротелефонную трубку.

Автомат, подсумок с магазинами, фонарь – оставил при себе.

– Давай и всё остальное!

– Всё остальное останется со мной.

– Так может на связь с заставой выйдешь, – пока розетка рядом?

– Нет, – буркнул Иван. Нагоним километры тогда и позвоню. Что я скажу, что застрял во втором ущелье?.. Должны быть уже где-то в районе первого участка, – топчемся всё ещё на седьмом.

– Так скажи, что мы там и находимся, чтоб не волновалось начальство. На верх поднимемся – по ровному и нагоним…

– Ну ты и молодец! Ну скажу, что там уже, – а вдруг участок в том районе сработает, кто его проверит?..

Короче: Семь бед – один ответ!.. Дойдём, проверим, тогда и свяжусь с заставой.

Наверху упущенное время нагнать не удалось. Снега было конечно меньше, чем по ущельям, но ненамного. Признаков, что здесь ступала нога человека тоже не было. Насколько видел глаз человеческий – лежало никем не примятое снежное покрывало… Здесь также мела позёмка, и такое же тёмное небо висело над головой.

Пограничный наряд двигался очень медленно. Кулешов уходил вперёд и подолгу ждал своего старшего.

Старую тропу натоптанную пограничными нарядами и занесённую свежевыпавшим снегом Иван отыскать не смог. Складывалось впечатление, что здесь раньше никто и не ходил. Поэтому шёл уже напропалую по краю заметённой КСП…

Возможно дозоры ходили только по, над системой… но там также было всё ровно, как и здесь где шёл он.

Местами старый снег держал, а местами нет. Проваливался по пояс.

Где на коленях, где на животе, – гребя руками свежевыпавший – выползал на крепкий слежалый… – вставал, но через какое-то время проваливался… И так было – снова, и снова…

Вот уже семь пройденных с горем пополам участков остались позади.

Гимнастёрка и брюки местами покрылись ледяной коркой, а Ивану было жарко. Он лежал уткнувшись лицом в снег не в силах двигаться дальше. Навалилась и физическая и моральная усталость. Ему было стыдно.

Жестом руки подозвал к себе младшего наряда и отведя взгляд в сторону, попросил:

– Годок, оставь мне куртку, а сам выдвигайся на стык. Проверь оставшиеся участки. Обязательно и первый соседей проверь, он опасный, сам знаешь – там прорыв был.

– А ты как?…

– Я нормально. Отлежусь чуток и двину дальше. Через сотню метров будет вторая просека, ты знаешь. Там меня и найдёшь.

Не подведи только…, дойди…, проверь…

Кулешов ушёл. Свет его фонаря стал удаляться и вскоре совсем потерялся в ночной мгле.

Собравшись с силами Иван добрался до просеки. Остановился у двух крайних сосен. Сосны были невысокие.

Надел куртку на мокрую заиндевелую гимнастёрку и стал у одной из сосен разгребать свежевыпавший снег ногами. Притоптал старый, – стал мастерить из веток что-то похожее на лёжку. За тем уселся прислонившись спиной к стволу дерева и стал ждать возвращения своего напарника. Прошло больше часа с тех пор как свет тревожного фонаря поглотила ночь…