– Да, – раздраженно буркнула в трубку.

– Добрый день, Ульяна Викторовна, договор готов, удобно будет, если я сейчас за вами заеду?

– Никакого договора не будет! – отрезала я решительно и бросила трубку. После чего схватила сумку и принялась собирать в нее свои вещи.

***

АНТОН

– Ты ещё не уехал? – я вопросительно посмотрел на помощника, секунду назад появившегося в моём кабинете.

– Тут такое дело… – замялся Андрей. Такое поведение было ему совсем не свойственно.

– Ну? – поторопил я.

– Она сказала, что договора не будет, – суетливо сообщил помощник.

– В смысле – не будет? – удивленно переспросил.

– Она так сказала и отключилась, и голос, мне показалось, у неё какой-то странный, – добавил тот, опустив глаза, словно в этом была его вина.

– Что за идиотские игры? – вспылил я, ударив ладонью по столу.

– Может, она передумала? – предположил парень.

– Это вряд ли, скорее, решила прибрать к рукам половину моего состояния!

– Мне съездить, поговорить? – поинтересовался Андрей.

– Нет, я сам, – гаркнул я, резко вскочив из-за стола, и моё кресло отрикошетило от стены. – И дай мне уже этот чертов договор.

Я вихрем влетел в свою квартиру, дверь которой оказалась незапертой. Моё раздражение достигло предела. Пускай только попробует заерепениться, и я силой выбью из неё эту долбаную подпись. И ни на что другое пусть даже не надеется. Если так необходимы деньги, нужно было сразу соглашаться на моё предложение. А ей, видите ли, потерянные годы жалко. Что ж, теперь останется ни с чем у разбитого корыта. И это будет для неё уроком. Не с тем она решила торговаться. Ох, не с тем! Я терпеть не могу, когда мной пытаются манипулировать. Сходило это с рук только моему отцу, и то не всегда. Лет пять назад у нас с ним возникали жуткие конфликты. Тогда-то я и вляпался в это дерьмо с женитьбой…

В квартире почему-то оказалось слишком тихо. Дошёл до коридора и, едва не наступив на пачку пятитысячных, застыл в недоумении. Осмотрелся, заметил разбитую вазу и пятна крови повсюду. Кого тут зарезали, черт возьми? Встрепенулся и быстрым шагом двинулся в комнату новоявленной жены. Но её там не обнаружил. На полу стояла сумка с вещами, а в направлении санузла валялась окровавленная тряпка. Да что здесь произошло? Отодвинув ногой с прохода сумку, я двинулся в ванную, из которой доносился звук льющейся воды. Вошел и замер с приоткрытым ртом. В душевой на полу сидела она, вся мокрая, в бюстгальтере и шортах, и, вытянув правую ногу, лейкой смывала с нее кровь…

Муж молча подходит ко мне, опускается на корточки и берет раненую ногу своими руками. А я наблюдаю за происходящим словно в замедленной съёмке. Или же такое странное восприятие из-за потери крови? Антон хмуро осматривает кровоточащий порез и поджимает губы.

– Я случайно разбила вазу, и поранилась, – объясняю ему ситуацию. – Скоро пройдёт.

– Порез глубокий, возможно придётся зашивать, – констатирует он, и продолжает держать мою ногу. Его ладони обжигают заледеневшую от холодной воды кожу, и это на удивление приятное ощущение.

– Не нужно зашивать, – дергаюсь я испуганно.

– В ране могло остаться стекло, – добавляет задумчиво.

– О, нет, я его уже вытащила, – сообщила с полуулыбкой на дрожащих от холода губах.

– Вытащила? – брови мужчины поползли на лоб.

– Да, что такого? – повела я плечами, будто вытаскивать из ран осколки моя основная работа.

– Я начинаю тебя бояться, – усмехается тот, и подхватывает на руки вытаскивая из душевой.

– Не нужно, ты намокнешь, я сама могу идти, – возрождаю, но он пропускает это мимо ушей, и выносит меня в спальню, устраивая на кровати.