Третью попытку развода Екатерина практически довела до конца, так как терпеть домашнего тирана, который с каждым днем становился все невыносимее и невыносимее, сил уже просто не оставалось. На этот раз, сразу после празднования нового года, скандал разразился на ровном месте. Муж раскричался по поводу того, что ему пришлось ждать лишних десять минут, прежде, чем отведать борщ. Не было бы этого злополучного борща, он нашел бы другой повод придраться, так как в последнее время всё чаще стал приходить домой злым и нетрезвым.

В этот раз, больно ударившись о подоконник после того, как муж отшвырнул её от плиты, где мирно докипал борщ, она терпеть не стала и подала заявление на развод и даже суд пережила. Там три тетки: судья и две заседательницы, явно раздраженные её ученой степенью и потрясенные импозантной внешностью мужа, явившегося на заседание суда в шляпе и с новомодным кейсом, укоряли её за то, что она хочет разрушить семью и оставить ребенка без такого замечательного отца. Давно известно, что сложнее всего доказать факт домашней тирании. Вот, если бы пришла с побоями или фотографии принесла, где муж обнимается с другой, тогда, ― пожалуйста, а так, пожурив, дали полгода на примирение. Катя плакала и просила судей не делать этого, а дать развод сразу, говорила им, что погибнет рядом с этим «замечательным мужем», но они были неумолимы. Это был действенный способ примирения семей. Попробуйте пожить полгода в молчании под одной крышей с человеком, с которым у тебя общий ребенок, общие друзья, общая собственность, наконец! Однако, собрав все силы в кулак, Катя упорно молчала в надежде дождаться светлого дня освобождения.

Была причина, которая придавала Кате стойкости в борьбе за свободу и отвлекала от примирения с мужем. Таким фактором служили польские хлопоты, т. е. подготовка к поездке в Польшу со студентами – практикантами. Поездка за границу в то время была редкой удачей, и туда хотелось отчаянно. Загранка отождествлялась с каким-то Эльдорадо, где всё есть, как в этой пресловутой Греции. В конце восьмидесятых стало конечно проще, но всё равно – сложно. Однако после того, когда весь ведущий профессорско-преподавательский состав кафедры побывал в тогда ещё бесконечно дальнем зарубежье, дошла очередь и до Екатерины Андреевны – единственной в коллективе женщины. Заслужила, конечно, занимаясь всё предыдущее лето с приемом венгерских студентов, которых возила по Союзу и водила в жару в грязные и шумные цеха металлургического завода. Вначале Кате не верилось в такое счастье, как поездка в Польшу, но после четырехмесячных хлопот по ее организации, стали закрадываться сомнения по поводу того, а счастье ли это, если за него надо так мучительно биться, доказывая, что ты его достойна? Она вообще считала счастьем только неожиданную радость, к которой не надо было готовиться, то, что обрушивалось на голову внезапно и приводило в восторг.

Кто только не писал о том, каких трудов стоило советскому человеку попасть за границу? У неё тоже всё шло по негласной написанной спецами госбезопасности процедуре: получение рекомендаций кафедры, факультета, парткома института, райкома партии. Затем согласование рекомендаций в обкоме партии. В институтских структурах сидели свои люди и, подмигивая, задавали вопросы с давно известными ответами типа: «Расскажите, какова политическая обстановка в Гондурасе?» или «С какими трудовыми успехами вы встречаете международный день солидарности трудящихся 1 мая?» За стенами института подобных вопросов не задавали, а заставляли подолгу ждать под дверями чиновных кабинетов для получения заветной закорючки в бумажке, разрешающей деловую командировку. Месяца два ушло на эти хлопоты, но потом, когда последняя разрешительная подпись была поставлена, выяснилось, что для получения визы необходимо получить справку о состоянии здоровья. В то время медицинского страхования не было, и государство должно было быть уверено, что ему не придется платить за лечение своего гражданина валютой, если он вместо того, чтобы делать дело, вздумает поваляться за рубежом на больничной койке или примется глотать дорогие заморские таблетки.