Даже если бы он сказал слышно, то это уже не имело значения. Ведь на Воккиной коробочке кнопки были совсем другие… Крокка, в один момент превратившийся в смотрителя фонарей, сам сиял от счастья – они с Воккой были друзья.

Могут ли бесполезные вещи приносить хоть какую-то пользу? Пусть даже малейшую? Одно они умеют делать профессионально – оправдывать своё название! Вот только полезно это или нет – никто точно не скажет.

Был совсем уже вечер, над водой зажглись фонари, а Крокка ждал удивительного. Ему казалось, что именно сегодня, именно при свете висящих прямо в воздухе фонарей что-то должно произойти, а что именно – Крокка пока не знал. Он плашмя лежал на планке для прыжков, прикрученной к основанию крыши, и смотрел в воду. «Пусть пролетит над водой, проплывёт в глубине, пронесётся по поверхности что-нибудь необычное», – думал Крокка. Давно не случалось ничего необычного – со вчерашнего дня. Пора бы уж.

Но ничего не проносилось, не проплывало и уж тем более не пролетало над поверхностью. Крокка видел только своё отражение (оно было вполне сносным), прислушивался к звяканью посуды и к тихой, приятной музыке, доносившейся из дома. Но тут отражение пропало, и под планкой на своей непробиваемой надувной лодке проплыла Такка.

– Ничего необычного, – сообщил ей Крокка.

Такка поплыла в обратную сторону и, проплывая под планкой, сделала стойку на руках.

– Ничего сверхнеобычного, – исправился Крокка.

Такка совсем собралась уплывать, когда Крокка сказал:

– Ну-ка, давай ещё раз.

Такка невозмутимо поплыла в Кроккину сторону. «На этот раз – никакой стойки», – решила она. Когда Такка оказалась под планкой, сверху донеслось строгое:

– Стоп!

Лодка остановилась, и Крокка, насколько мог, высунулся. Он не ошибся: в самом уголке лодки что-то белело. Крокка спустился вниз по лестнице и сел рядом с Таккой.

– Ты чего, Кроккельчик? – спросила она.

– Белеет. Причём белеет очень сильно. Просто какой-то редкостный белёж.

У Такки сразу появилось множество вопросов, но Крокка только ткнул пальцем в угол лодки.

– Ага, – согласилась Такка, – ещё и шевелёж. Не понять, что творится на родном судне. Как думаешь, пугаться или нет?

– Испугаться мы всегда успеем, – успокоил её Крокка. – Но, если очень хочешь, пугайся. Я не против.

Потом немного помолчал, посопел и смело сказал неопознанному:

– Эй, ты живое или только белеешь и шевелишься?

Вместо ответа белое пятно повернулось к роккам и посмотрело на них честными чёрными глазами. В этих круглых чёрных глазах блестели и переливались огоньки вечерних фонарей. Пятно оказалось пушистым, величиной с Кроккину ладонь. Кроме белого пуха и чёрных глаз можно было разглядеть маленькие розовые ладошки и пяточки. По глазам было видно, что существо улыбнулось, и рокки улыбнулись в ответ.

– Привет, – дружелюбно сказал Крокка.

Существо сначала сделало несколько несмелых шагов, а потом быстро подбежало к Крокке и стало взбираться по волнистой Кроккиной шёрстке вверх.

– Ты кто такое? Ты откуда? Как тебя зовут? – наперебой спрашивали рокки, всерьёз подозревая, что это вовсе не говорящее, а молчащее существо.

Но существо заговорило:

– Не знаю, откуда я, кем был раньше, зачем плыл на этой лодке и как меня зовут, но теперь я – персональный советчик вот этого, по которому я лезу, – сказал Советчик, ползя. – Если он не против. Хотя это не важно.

Он дополз до плеча и уселся там с важным видом.

– Орро! – радостно крикнул Крокка. – Орро-ро!

Хорошо иметь собственного советчика! Всегда знаешь, как поступить. Всегда знаешь, что лучше сказать. Крокка понял, что мечтал о таком советчике, хотя вроде бы ни разу об этом не мечтал. Наверное, это были глубинные мечты. «Или я даже не смел мечтать об этом», – подумал Крокка.