– Но если я – белый день, то ты – черная ночь, – усмехнулся Демьян.
– Зови меня только не Ночью, а Ночем… О, придумал, Ночным Князем! – решил Ром.
– Ночкой, – фыркнул День. – Будешь Ночкой.
– Как-то совсем по-девчачьи, – обиженно пробурчал Ром.
– Ничё не знаю, – хмыкнул довольный День. – Ночка, и точка. О, я даже стихами заговорил!
Так и прилипло к Рому это прозвище.
Глава 8
Живая вода
2 октября
Цвета-с-бесом открыла холодильник. На нижней полке стояла тарелка с размораживающимся куском мяса. Стейк был бордово-красный, с тонкими прослойками жира, аппетитный и манящий.
Живая вода – еще один способ укрепиться в чужом теле.
Значит, молоко или кровь.
«Но кровь мы не пьем», – напомнило тело.
И Цвета в сердечном домике дернула за стебель, который связывал ее с Бесёной.
– Даже не вздумай!
– Ай! – пискнула Цвета-с-бесом и схватилась за сердце. – Хорошо, хорошо!
Она, прищурившись, глубоко вдохнула, втягивая в себя запах мяса. Надо подождать, когда тело свыкнется с ней и подменыш уже не сможет проделывать такие фокусы. А пока Цвета-с-бесом взяла высокую коробку с придурковатой коровой на этикетке.
Следует быть осторожной. Вдруг зайдет Вера или спросит потом, что ее дочь сделала с куском мяса. Можно, конечно, свалить на псов…
– Не вздумай! – снова окликнула Цвета из сердечного домика и сильнее дернула за стебель. – Я вегетарианка, а ты обещала мне беречь тело. Оно не твое!
– И не твое, – процедила Цвета-с-бесом, отдышавшись после приступа боли.
Хотя пить маленькими глотками холодное молоко и аккуратно кусать овсяное печенье, подбирая пальцем крошки со скатерти кухонного стола, тоже было приятно. Не мясо, но все же…
Бесёна с каждым глотком живой воды чувствовала, что по-настоящему становится хозяйкой тела. Вот теперь-то она полностью завладела и разумом. Больше не требовалось представлять каталоги воспоминаний – те сами услужливо развертывались перед ее мысленным взором.
От Бесёны к стенам сердечного домика протянулось несколько бус из сверкающих капелек. Это, конечно, не настоящие нити связи, но хоть что-то, теперь будет полегче.
Цвета-с-бесом допила молоко, вернулась в свою комнату и села на кровать. Положив руки на голову, она медленно провела ладонями по волосам.
Они были такие гладкие и мягкие. Трогать волосы, собирать их на затылке в хвост и позволять им снова рассыпаться по плечам было приятно. Цвета-с-бесом подошла к зеркалу и сняла с пробковой доски тонкую резинку для волос, накинутую на канцелярскую кнопку. Она отделила небольшую прядь и закрутила ее на макушке. Потом сделала еще один рог. Кривовато, но для первого раза вполне сносно.
Стоя перед зеркалом, подселенка продолжила изучать тело. Оно было прекрасным. Молодым, гибким, здоровым. Холодными подушечками пальцев Цвета-с-бесом провела по мочкам ушей, коснулась век, переносицы с маленькой горбинкой, темного пятнышка родинки на щеке, сухих губ. Наконец-то можно попробовать блеск!
Цвета-с-бесом схватила тюбик, открутила крышку и с наслаждением понюхала, прищуриваясь от удовольствия. Блеск пах не ягодами, а жевательной резинкой, но Бесёне аромат понравился. Она выдавила розовую перламутровую каплю, размазала по губам и улыбнулась отражению.
Нужно столько всего попробовать за три дня!
Нет, надо сосредоточиться на главном, ведь так хочется остаться в этом теле. Бесёне надоел Тихий Омут, ей хотелось пить каждое утро молоко, есть печенье, расчесывать волосы, носить платья. Хотя бы лет семьдесят. А там можно и в Тихий Омут вернуться.
Еще ей хотелось обниматься, обмениваться теплом с кем-то живым. Просто восхитительное преимущество людей!