На Божью милость уповая.
Уже закончилась вода,
Борта стихия льдом шлифует.
Во тьме полярная звезда,
Светить все время не рискует.
Голодной стаей облака
На луч набросятся стеною,
И свет плененный огонька,
Блеснет украдкой за кормою.
От любопытных глаз века,
Сокрыты полюсы снегами.
На страже айсбергов орда,
Дрейфуя, бродит островами.
Хранят в покое ось земли,
От ненасытных доброхотов.
Уж до седых снегов дошли,
Тесня улусы эскимосов.
Изгадить нефтью чистоту,
Взрывать, бурить, долбить таранить.
Работать в жадности, в поту
И в самом сердце землю ранить.
Побойтесь Бога, господа,
Земля одна, где нам ютиться.
Постигнет всех тогда беда,
Коль полюс чуточку сместится.
Кто рубит древо, где сидит,
Умом убогий, иль вредитель.
Мы ж на земле, как паразит,
Свою ограбили обитель.
Леса порублены, поля
Испепеляют химикаты.
Вы землю точите, как тля,
Все убивая, ради злата!
Не рушьте дом, где рождены,
В нем жить еще потомкам нашим.
Коль Божьи вы, не сатаны,
Планете будьте верным братом.
Ничейный пёс
Семья швыряла в море палку,
А пес бросался вслед за ней.
Он не имел на то смекалку,
Проникнуть в замысел людей.
Возможно думал, что накормят,
А может лакомство дадут.
Не хилым был, в приличной форме,
Такие бродят там и тут.
Пенились волны, все труднее,
Ему давался каждый раз.
Но люди тешились глазея,
Визжали дети, видя класс.
А то, что мог он не вернуться,
Уставши, прыгая в волну.
Случайно пеной захлебнуться
И кувырком пойти ко дну.
Никто не думал, разве важно,
Жалеть дворнягу – он же пес.
Породы, впрочем, несуразной,
С окраской рыжею волос.
Сам по себе, бродил по пляжу,
Не вспомнят – стало быть ничей.
Искать коль некому пропажу,
Пусть поныряет, для детей!
И люди тешились без меры,
Не позволяя отдохнуть.
Наверно думал, изуверы,
Повременили бы швырнуть!
Пора и ласково погладить,
Вкусняшек дать, да потрепать.
Уж надоело в море лазить,
Да палку просто так таскать.
Сидела девушка в сторонке,
Броскам отважным счет вела.
И глядя псу уже вдогонку,
К семье тихонько подошла.
А вам не кажется, однако,
Что он устал и весь дрожит.
Он ведь живой, хоть и собака,
Пусть отдохнет и полежит.
Семья ушла, не устыдившись,
Задел гордыню им укор.
Собака костью не разжившись,
Пошла обнюхать пляжный сор.
Как ни старалась, все напрасно,
Не всем доступна доброта.
Вот от того-то жизнь и несчастна,
У всех животных, без хвоста!
Плывут во тьме мирских желаний,
Погрязши в самости, резвясь.
Не бросит жадность подаяний,
Коль напитала души грязь!
Себе на голову
Не поздним вечером морозным
Снежинки падали порой.
Гонимый воздухом холодным,
Скорее двигался домой.
Озябли руки и колени,
Глаза слезились на ветру.
Но не испытывал я лени,
Шагая быстро ко двору.
Вдали пейзаж корейских сопок,
Как по команде замер флот.
Из крыш домов, нет дыма топок,
Пыхтит лишь трубами завод.
Видать они жалеют небо,
В него без дела не сорят.
Не будет дождь, не будет хлеба,
Ростки от солнышка сгорят.
Не растворятся в небе яды,
От всех источников земных,
А в облаках смолой осядут,
Тяжелых, черных и больших.
Потом обрушатся внезапно,
Обильным ливнем и дождем.
На все, что влагу просит жадно,
На все, что мы потом жуем.
Водичку правда очищаем,
Уже из речек не попьешь.
Но с овощами яд глотаем,
Они накормят, чем польешь.
Вот так себя уничтожают,
Как и природу и зверей.
Известно, бабы нарожают,
Но полноценных ли людей?
Или существ бездушных, хилых,
Способных яды потреблять.
А не здоровых да красивых,
Планету могущих, спасать!
Как есть, так долго не протянем,
Инфаркты косят, язвы, рак,
А все с очисткой свалок тянем,
Как будто каждый жизням враг!
В квартирах чисто, да уютно,
За домом сорят и плюют.
Не уж то мыслится так скудно,
Все ж небеса потом вернут.
Межсезонье
Снег выпал и растаял,