Шаман, захватив лёгкими потоки окуренного воздуха, своим глубоким голосом пошел в самые глубины таинств горлового пения. Эти звуки были похожи на рык медведя, мурашки по телу бежали у Леси. Ритм бубна словно большое Вселенское сердце растворял реальность вокруг. Леся выдыхала и чувствовала, как по макушке её спускается поток бело-золотого света, растворяя на своём пути все зажимы в её теле. Пение шамана на больших орлиных крыльях словно поддерживало её и на душе становилось всё легче. Удар бубна и резонанс разливается волнами по всему нутру Леси. Ещё удар и всё снова успокаивается, ритм сердца выравнивается в такт пению Шамана, Треск камина больше не слышен, только голос Шамана глубоким эхом наполняет всё пространство подле Леси. Удар Бубна, поток золотого света обволакивает горло Леси, и она чувствует, как горло становится шире, словно небесный портал, она нежно зевает и рот её становится таким расслабленным. Таким глубоким, потоки воздуха всё больше расслабляют её, поток света спускается ниже, наполняя её плечи, обнимая.

И плечи податливо опускаются, словно грузные камни упали с них на Землю и тотчас же растворились. Шаман звучал глубинным голосом из самых недр Земли, Ряжом с ним стояли его Духи-проводники, подле него стоял миска с парным молоком для Духов и в морской раковине горела Арса—трава очищения. Терпкий и нежный её аромат наполняет лёгкие Леси и ритм бубна погружает её всё больше в недра её подсознания. И тут Леся почувствовала, как ей хочется прилечь, тело её само мягкими движениями расположилось на шкуре, приняв горизонтальное положение, словно бы соединившись с Землёй. Бубен не переставал звучать: удар, ещё удар, волна звука разбивала на своём пути все препятствия, пение Шамана звучало всё громче…Эхом оно звенело в ушах Леси. Свет бежал по телу, наполняя её грудь. И тут она почувствовала жжение, словно её придавило огромной раскалённой плитой. Леся хотела крикнуть, но словно язык её онемел, тело оцепенело и жар всё больше и больше наполнял её сердце. Бубен стал звучать в учащенном ритме и дыхание Леси, поддавшись ему, стало прерывистее и чаще, огненное дыхание, тело продолжало обжигать Лесю и слёзы сами собой тонкими ручьями лились по её горячим щекам, стекая по шее в её рубашку. Тело Леси продолжало трясти в напряжении и позвоночник начал прогибать поясницу, пытаясь освободиться от невидимой плиты.

Леся чувствовала, что бубен помогает ей: ритм вёл её уверенно в такт с голосом Шамана, он свистел словно диковинная птица и свист этот, прорезая пласты пространств, закручивал события вокруг Леси, упорядочивая, каруселью ярких кинолент мелькали её картины прошлого…её детство, фотографии из альбома. Того самого, что её мама всегда прятала в шкаф на самую высокую полку. А вот фото, где она с папой вместе, он держит её на руках, такой высокий, большой и сильный, здесь недуг ещё не подобрался к нему. А Леся на фотографии такая маленькая девочка с улыбкой во все зубы, хотя некоторые уже выпали. Молочные зубы выпадают, чтобы на их место встали новые, вот бы и в жизни так, отпадали бы ненужные связи сами собой и на их место бы тотчас же, как по волшебству, приходили новые, крепче и красивее. Странная параллель со сменой молочных зубов, но всё же.

Фотографии в её видении разлетаются и собираются в альбом, потом Леся видит, как альбом с фото словно кто-то листает, вид словно сверху и видны лишь нежные женские руки с мраморной кожей, а на одной руке красуется браслет из нефрита и лазурита. Полупрозрачные зеленый и насыщенный глубокий лазурный, эти камни завораживают Лесю, и она словно забывает об альбоме с фотографиями. Но рука в её видении вздымается вверх и страницы альбома снова приходят в движение. Страницы мчатся всё быстрее и тут замирают. И перед Лесей предстоит фотография. Цветная. На ней ей где-то шесть лет, волосы убраны в забавную и лёгкую причёску «хвостики». Рядом с ней—её мать, Леся точно помнит это фото, и помнит, фотографию эту сделал её отец, на заднем плане тот самый жуткий советский красный ковер и вечный гобеленовый диван. На котором сидит страшный заяц. Но необычность всей фотографии Леся начала замечать только сейчас, в это время тело её ещё сильнее обдало жаром и грудь словно в тиски оказалась зажатой, тело оцепенело. Но именно сейчас Леся посмотрела на фотографию издалека и увидела страшное. У её матери не было лица. Абсолютно гладкая кожа на лице без каких-либо признаков глаз и рта, носа…Словно манекен, однако, всё выглядит очень естественно: и поза и как руки матери держат Лесю и складки на платье матери. Но лицо, его нет…