Мама поступает очень плохо – и очень глупо. А вдруг что-то пойдет не так с Гарри Элтоном? Она ведь не может все время убегать! Ей нужно посмотреть правде в лицо. Монахини всегда говорили, что жизнь не должна быть легкой. Господь дал нам неугомонность, чтобы потом, когда мы в конце концов попадем на небеса, мы бы успокоились и познали умиротворение. Похоже, так оно и есть, особенно про неугомонность, она присуща всем. Так почему же мама ей поддается, а все остальные как-то справляются?
Элизабет вздохнула, собираясь вскипятить воды и заняться уборкой, но вдруг разозлилась еще сильнее. Отец любил ее не больше, чем маму. Он вообще не способен никого любить, он настолько занят самим собой и собственными проблемами, что даже не замечает присутствия кого-то еще.
Она поставила кастрюлю на место. Долгие месяцы она переживала за него, пыталась утешить, играла с ним в шашки, не упоминала ничего, что могло бы его расстроить, сглаживала углы и старалась поддерживать в доме видимость нормальной жизни. Да только нет тут ничего нормального! Они с мамой терпеть друг друга не могут. Оба говорят, что любят ее, и, надо полагать, желают ей только добра и чувствуют себя виноватыми за то, что все вышло совсем не так, как надеются молодые родители, когда у них появляется ребенок.
И если все в жизни вверх дном, если мама и папа целую неделю решали совершенно ненормальный вопрос о том, должен папа развестись с мамой из-за ее измены или повести себя как джентльмен и съездить в Брайтон с какой-нибудь дамой, притвориться, что провел с ней ночь, чтобы следователь мог сказать, что это отец совершил измену, то что тут вообще осталось нормального!
Элизабет решительно встала. С какой стати она должна притворяться, что все в порядке? Почему она одна из всех должна делать вид, что ничего не случилось? Теперь она поступит так, как ей самой хочется. Похоже, все остальные о других вообще не думают и что хотят, то и творят. Так чего же ей хочется? Именно так и надо будет сделать!
Убегать в Килгаррет неохота. Во-первых, поднимется слишком много шума, будет настоящая истерика, и тетушке Эйлин придется успокаивать маму и папу, которые будут дружно писать, звонить, а то еще и сами в Килгаррет примчатся. К тому же Эшлинг может не обрадоваться приезду подруги, у нее уже свои планы на лето вместе с Джоанни Мюррей, у которой появились новые друзья Греи, живущие за городом в огромном особняке с конюшней. Возможно, отношения с Эшлинг уже не будут прежними, так что не хотелось бы путаться у нее под ногами. В монастыре тоже будут проблемы. Сестра Катерина захочет знать, почему она вернулась, монахини ничего не поймут про развод и уход мамы к Гарри Элтону, а уж почему Элизабет уехала от родителей, им и вовсе никак не объяснить. Дядюшка Шон? Он всегда любил Элизабет; наверное, он скажет, что английская империя совсем дошла до ручки, раз даже браки там распадаются. Но можно ли попросить его оплатить ее проживание? Оно же денег стоит… А отец может рассердиться и не послать ни пенни.
Нет, поездка в Килгаррет навредит слишком многим людям. И толку от нее не будет. Переехать к Хартам тоже нельзя. Они не согласятся, да и как-то странно переезжать из дома на соседнюю улицу, будет слишком много пересудов. С мамой и Гарри она жить не хотела, ведь тогда она как бы одобряет их действия, а это неправда. К тому же они слишком много хихикают и отпускают непонятные для нее шуточки, а потом извиняются. Однако оставаться тут тоже не дело. Она так и будет бесконечно наводить порядок, заботиться об отце, стараясь его развеселить, а взамен не получая ни любви, ни благодарности.