Но Катя вместо ответа лишь с силой хлопнула входной дверью.

– Как я завидую тебе, Анжелка! – рыдала вечером у меня на плече подруга. – У тебя нет отца, никто за тобой не гоняется по квартире с ремнем и не кричит: «Ты что, гадина, без спросу открыла сгущенное молоко!». Знаешь, папаша мне даже запрещает дружить с тобой, говорит, что мол, тебя связывает с этой плебейкой? У тебя, мол, есть друзья получше – умные, начитанные, из хороших семей… А я всегда буду дружить с тобой! Ты ведь тоже не бросишь меня, Анжела, да? – говорила Катя, всхлипывая.

– Да, – прошептала я, и мы разрыдались вместе.

Наплакавшись вволю, мы решили отомстить Катиному отцу. И я с важной миссией направилась к Семену Давыдовичу.

На мой стук дверь открыл сам глава семейства.

– Катерины нет дома, – не дожидаясь моего вопроса, холодно произнес Семен Давыдович.

– Знаю. С Катей я только что разговаривала. И она мне, рыдая, сказала, что не хочет так больше жить! Если вы и дальше собираетесь над ней издеваться, то она пойдет в аптеку, купит там какого-нибудь яда и отравится, а я пойду в свидетели! – выпалила я на одном дыхании.

– Вон отсюда! – заревел и затопал ногами Семен Давыдович. – Вон, шантажистка!

– Я-то уйду, но вы еще ответите за свой садизм! Ух, старый козел!

Со всей силы я хлопнула дверью и убежала.

Поздно вечером, когда Катя уже стала устраиваться у нас в доме на ночлег, в дверь постучали. Это был Семен Давыдович. Переговорив с дочерью с глазу на глаз он ушел. А вслед за ним стала собираться домой и Катя. Конфликт был замят, но я еще долгое время не ходила в гости к подруге: не могла забыть этот скандал и обжигающее слово «плебейка».

Моя школа по-прежнему, кроме неприятностей, ничего не обещала.

У нашей классной явно не все были дома. Только мы стали учиться после зимних каникул, как она задержала меня после уроков и стада требовать признания в том, что я имею взрослого любовника. Я от удивления только таращила глаза и ничего не могла сказать в свое оправдание.

– Не строй из себя наивную девочку, – строго говорила классная руководительница. – Мне все известно! Я лично видела тебя с мужчиной средних лет.

– Ничего не понимаю, с каким мужчиной?! – лепетала я.

– Вспомни-ка хорошенько! С кем это ты в воскресенье вечером ходила в кино?! Кто с тобой любезно разговаривал и вел под руку из кинотеатра?!

– Ах, вот в чем дело! – наконец дошло до меня. – А вы разве не заметили еще и двух женщин, шедших с нами рядом? Одна из них – моя сестра. Она тоже, к несчастью, училась в вашей школе, а сейчас – замужем. Мужчина же «средних лет» приходится ей свекром. Другая женщина – жена этого любезного мужчины. Надеюсь, мое объяснение вас удовлетворило?

От злости на ненормального педагога я стала пунцовой.

– У вас очень богатое воображение, – добавила я ухмыляясь.

– Ладно, – сказала классная и лицо пошло у нее красными пятнами, – но предупреждаю, что я ещё все это проверю!

…В дворе школы меня ждала одноклассница Алла Манукянц.

– Знаешь Анжел, а я догадываюсь, зачем тебя задержала наша классная!

– Да?

– Не удивляйся, она вчера выведывала у меня, встречаешься ли ты с кем, и есть ли у твоей матери любовник. Я ей ответила, что ты вполне порядочная девчонка, а остальное меня не касается. У моей матери у самой уже третий муж!

В знак благодарности за такую поддержку, я в подробностях поведала Алле о нашей беседе с классной руководительницей. Громко посмеявшись, мы разошлись по домам.

А через пару недель меня ждала новая школьная непонятность.

На перемене кто-то из моих одноклассников спрятал портфель. Когда прозвенел звонок на урок, и я вошла в класс, парта была пуста.