– Привет. – Коротун добавил света в масляной лампе, вытер о штаны руку и протянул мне ладошку. Потёртая кожаная куртка висит мешком, старые заплатанные штаны грязно синего цвета волочатся по земле. От такого убранства низкорослый приятель выглядит большим серым пятном.

– Привет. А чего темно? – Пожимая руку спросил я и принюхался. Керосином даже и не пахнет, а вот нечистотами из отхожего места и хлева разит как никогда раньше. В прошлый приход, тоже подванивало, но не так сильно.

– Не знаю. – Карлуха пожал плечами. – Ты проходи не стесняйся, я дверь запру.

– Ага, запирай. – Отошёл в сторону, заглянул в темноту коридора и там темень непроглядная. – Колесо крутить некому? Темно как в склепе. Ушастые подохли?

– Нет, не подохли. – Карлуха топчется на месте, потирает ладони. – Живы, крутят.

– Чего темно?

– Ты у Гундосого спроси. Это его забота лампы менять.

– Как Шванька поживает? Всё ли у неё ладно?

– Хорошо поживает. Нам с тобою так не жить. – Карлуха лукаво улыбнулся и взялся запирать калитку. – Гости у неё, не протолкнёшься.

– Что за гости? – За спиной брякнул тяжёлый засов. Где-то в глубине проблеяли, громко завизжали напуганные грохотом животные, но уже через минуту затихли.

– Пришлые к нам заглянули, да так и остались. С виду ничего, спокойные. – Поведал Карлуха и подёргал за мешок. – Платят патронами и консервами. А ты чего нарыл? Есть что интересное?

– Да так, мелочи разные.

– Будет врать-то. – Не поверил Коротун. – Что бы у тебя и мелочи?

– День не задался.

– Бывает. – С участием выдохнул Карлуха и подбодрил. – Ничего, в другой раз повезёт.

– Говоришь, Шванька нынче в наваре?

– Ага. – Низкорослый улыбается, выставил напоказ кривые, жёлтые зубы. – Пару сотен ещё днём девицы заработали. Патроны новые, в бумажных обёртках, жиром измазаны. По тридцать штук в каждой пачке. А ещё, огромную коробку хрустяшек девкам подарили. Хлеб такой, сушёный, в шуршащей обёртке. Вкусный, но вот пахнет не очень.

– А может и не ходить в контору? У Шваньки добро скину? – Встряхнул мешком, послышался тихий звон. – Патроны ей ни к чему, всё одно на барахло сменяет.

– Идея хорошая, но. – Карлуха пожимает плечами и ковыряет пальцем в ухе. – Прознают в канторе, пускать перестанут. Оно тебе нужно?

– И то верно. Та же Шванька и растрезвонит.

– Не знаю, как Шванька, а вот её девицы, языки распустят. Добро сменять не успеешь, как звон пойдёт. – Карлуха подмигнул. – Ступай в контору и бегом к Шваньке. Я договорюсь. Ну, так что? Два патрона, и ты без очереди на чистых простынях с девицей кувыркаешься. Тебе какую, беленькую или чернявую?

– Лучше беленькую, хотя?

– А бери обеих. Гони три патрона.

– Уже три? Наглеешь Карлуха?

– Дык это. – Низкорослый захлопал глазищами, а они у него большие. – Ты что, глухой? Гости у Шваньки, свободных девиц нет. Думай быстрей.

– Сначала в контору.

– Верное решение. Ступай. Только гляди, не засиживайся. Шванькины девки нынче нарасхват. Очередь за ними. – Не теряя надежды заработать патроны предупредил Коротун. – Ладно, беги к Носатому. Ружьишко там оставь. Да и ножичек, тоже выложи. На всякий случай.

– Держи. – Я полез в карман. Два пистолетных патрона легли Коротуну в маленькую, но широкую ладошку. Посмотрел он на патроны и сразу повеселел.

– Уже бегу. Мягкая кровать, чистая постель, пышногрудая девица. Всё устрою, ты меня знаешь.

– Да ты не торопись. Мне бы к Якову. Винтовку нужно подладить, что-то с затвором. Патроны возьми за так, подарок.

– Не возьму. – Карлуха протянул руку. – Забирай, не нужно мне такое.

– Не шипи. – Попросил и похлопал мелкого по плечу. – Патроны старые, отрыл на развалинах. Выбрасывать жалко, а проверять не с руки. Сам знаешь, не под моё ружьишко.