Близнецы хотят в развивашку, где сегодня день рождения у кого-то из их друзей. И они не молчат и не терпят. Они вопят, возмущаются и дикими орками носятся по дому. И никакие попытки усадить их за какую-нибудь игру или за мультики не имеют успеха.

Даже Макс орет и беснуется. Тот самый Макс, который всегда готов прирасти попой к креслу и рубиться в стрелялку. Видите ли, именно сегодня он собрался в кино с пацанами! На премьеру блокбастера по какой-то компьютерной игре.

И кто должен справиться со всеми истериками? Конечно, я! У меня же это так легко получается…

Но сегодня я не могу справиться даже сама с собой.

Меня просто разрывают эмоции! То хочется плакать от непонятного щемящего чувства в груди. То нервно смеяться, от воспоминаний о моем тошнотворном фиаско. То просто сидеть с задумчивым и мечтательным видом.

И чтобы меня никто не трогал!

Хочу быть маленькой. Безответственной. Легкомысленной…

* * *

– Риш, поиграй с нами!

Ко мне подбегает Андрюшка.

– Не хочу. Сами играйте.

Он недовольно кривится и я уже жду новых воплей. Но братишка не вопит. Вместо этого он внимательно вглядывается в мое лицо. И спрашивает:

– Голова болит?

Я киваю. Андрюшка нежно гладит меня ладошкой по волосам. Потом дует мне в лоб. Улыбается. Чмокает в щечку. И убегает.

А у меня слезы на глазах. Он такой классный мальчишка! Чуткий и внимательный. Так переживает за меня…

И мне уже стыдно за свою внутреннюю истерику. Все меня достали, видите ли… Хорошо хоть я вслух никому ничего не сказала.

Ну да, я старшая. Так уж вышло. Но я обожаю своих младших братишек! И маму. И папу.

И я никак не могу выбросить из головы темно-серые глаза с мерцающими зелеными огоньками…

* * *

Я слышу, как хлопает входная дверь. Похоже, батя пришел. Мальчишки бегут его встречать, но быстро возвращаются.

– У папы тоже голова болит, – говорит Андрюшка.

Я заглядываю в гостиную и вижу непривычно тихого, какого-то пришибленного, даже как будто ставшего меньше ростом папу.

Я привыкла, что он огромный, грозный, шумный. А сейчас он просто молчит. И смотрит в окно. И это такая жуткая тишина…

Лучше бы он орал!

– Что случилось? – спрашиваю, прижимаясь к его плечу. .

Папа медленно поворачивает голову.

– Они отказались. Все, понимаешь?

– Кто?

– Благотворители. Спонсоры. Партнеры…

Я знаю, что у отца была встреча с бизнесменами нашего города, которые готовы были поддержать его проект по реконструкции шахматного клуба и созданию на его базе целого исследовательского центра для школьников и студентов.

Это его любимое детище. Он над этим проектом два года работал. Душу в него вложил. И у него была прекрасная поддержка…

И я не понимаю, как могло получиться, что все ему отказали. Это попросту невозможно!

– Оказывается, какая-то гнида пустила какие-то слухи… Кто-то что-то написал в интернете… И что? Кого нахрен волнует этот интернет?

Я вижу, что отец растерян и подавлен. И – не понимает, что происходит. Это бесит и выводит его из равновесия сильнее всего.

Я очень за него переживаю. Никогда его таким не видела.

Иду в свою комнату, открываю ноутбук, и погружаюсь в соцсети. От увиденного у меня волосы на голове шевелятся!

Во всех соцсетях, во всех пабликах и на всех платформах одно и тоже – вбросы про моего отца и его шахматный клуб. Такая дикая чушь! Мол, это прикрытие для грязных криминальных дел, там процветает торговля наркотиками или еще что похуже… Прямо не говорят, но намекают чуть ли не на детскую проституцию.

Полный бред, конечно. Но теперь мне ясно, что происходит.

Снова спускаюсь в гостиную и говорю:

– Пап, тебя заказали.

Он дергается. Бросает быстрый взгляд на окна.