– Отзыв неплохой, думаю, надо брать, – заключила Эмилия.

– Ха-ха, извини, но я не собираюсь руководствоваться принципом «на безрыбье и рак рыба».

– Да, конечно, я понимаю, но всё же.

Адам приехал довольно скоро, не дав насладиться Еве раем сполна, и как ни приглашала Эмилия его войти, он отказывался, стеснялся наверное. Это была ещё одна из его черт, которую отметила Ева. Зато в этот день Адам впервые зашёл в её дом.

– Чисто! – громко констатировал он.

Позвонил сын и сказал, что 19 июня Ева должна ехать вместе с ним и двумя внуками на море, в семейный дом отдыха под Анапой. Больше некому, и это не обсуждалось.

– Что вам привезти, в качестве презента и благодарности на будущее? Вы ведь меня подвозите, и будете подвозить, – спросила Ева у Адама.

Он отказывался, но потом согласился и заказал бинокль производства СССР, такие бывают на блошиных рынках или у людей, собирающих антиквариат.

В день отъезда Адам провожал Еву до самой электрички. Пожелав ей удачной дороги и хорошего отдыха, он вдруг спросил с необычно вопрошающей интонацией:

– А ты знаешь Януся Сташчика?

– Знаю, это сын моей соседки Добры.

«Знатный бабник».

На море было хорошо. Ева купалась, плавала, наслаждалась солнцем и общением с внуками, даже спела песню на свои стихи «Прощание с морем» в культурной программе караоке. Потом ещё пару недель побыла в Петербурге, чтобы подменить на время сваху, итого получилось почти больше месяца. Об Адаме она и думать забыла, вспомнила только в связи с обещанным биноклем. Перед отъездом позвонила Крысе. Та затараторила в трубку, как обычно, сто слов в минуту:

– Адам ходит такой тоскливый, а эта дура связалась с уголовником.

Еве стало так жаль Адама, она представила его отрешённый взгляд, запинающуюся интонацию, которая появлялась у него от волнения, суетливые беспорядочные движения и тотчас же набрала его номер. Адам отвечал глухо, была неважная связь.

– Я всё-таки нашла бинокль, такой как вы хотели, и скоро приеду. Вы меня поняли?

– Понял, – слегка заикаясь, ответил Адам.

Не затягивая разговор, Ева сообщила, когда приедет, где её встречать, и успокоилась.

По приезде Адам не сразу её увидел, зашёл с другой стороны вокзала. Она ждала его на лавочке.

– Ну, думаю, не приехала! – воскликнул он. – Долго же вас не было, видно припахали с внуками, – оживлённо говорил он, взял тяжёлую сумку Евы и понёс к багажнику машины. Заднее сидение было поднято, почищено и застлано, там сидел пожилой, незнакомый Еве мужчина. Открывая дверцу она поздоровалась и уселась впереди, рядом с Адамом. Ехали они через агрогородок, в котором жил мужчина. Высаживаясь из машины у своего дома, он сказал:

– Пусть у вас всё сложится.

Ева догадалась, что это приятель, а может друг Адама, с которым он делится своими переживаниями. Задерживаться у Евы Адам не стал, понимая как она устала с дороги, поэтому они попили чаю, посмотрели фото, видео с морского отдыха, и попрощались, перейдя на ты.

Теперь каждое воскресенье утром Адам заезжал за Евой, они ехали в город, на рынок и по разным другим делам, потом вместе возвращались. Начался, как говорят, конфетно-букетный период, но у них всё было не так стандартно, без этих атрибутов, а было так, как получалось. Она кормила его, гения железных дел, не умеющего хорошо сварить себе кашу и питающегося в основном батонами, колбасой и конфетами, тот ещё сладкоежка. Потом смотрели фильмы на старых дисках, которые остались у Евы из прошлой жизни, чуть было не выкинуты за ненадобностью, а теперь пригодились: «Сердца четырёх», «Роман в русском стиле». Сидели они на полу, на матрасе от раскладушки, прислонившись к диванным подушкам. «А у него вернётся зрение?», спрашивал уже в который раз Адам, переживая за судьбу главного героя. Ева смеялась: