– Разумеется, отец настоятель, я знаю, что это такое, – чуть пожал плечами Степан. – Это ручная бомба.

– А почему же она не взорвалась?

Степа перечислил возможные причины отказа запальной системы.

– Значит, Господь Бог нас миловал! – произнес настоятель и осенил себя крестным знамением.

Все монахи последовали его примеру. Степан, разумеется, тоже начал креститься, но тут же до него дошел смысл слов отца настоятеля, и он, едва завершив священный жест, воскликнул:

– Вас!? Так эта бомба должна была взорвать вас?!

Настоятель покачал головой:

– Если ты спрашиваешь, был ли сей смертоубийственный снаряд предназначен для кого-либо из здесь присутствующих, то, скорее всего, нет. Однако нам всем от этого нисколько не легче. Бомбу обнаружили сегодня утром в больничной палате, под ложем одного раненого монаха. – И, остановив жестом руки стражника, с губ которого готово было сорваться недоуменное восклицание, настоятель продолжил: – Потому мы тебя и призвали, Степа, чтобы ты учинил розыск и расследовал сие тревожное происшествие или же преступление, таящее в себе немалую опасность. Приступай немедленно, задавай любые вопросы кому угодно, привлекай к розыску всех, кого считаешь нужным.

– Слушаюсь, отче, – вытянулся Степан, и, обращаясь одновременно к отцу Луке и отцу Антонию, спросил деловито: – Кто отведет меня на место происшествия?

Отец Лука поспешно поднялся:

– Следуй за мной, сыне.

– И еще я хочу немедленно побеседовать с человеком, первым обнаружившим бомбу, – продолжил стражник.

– Он уже там, на месте происшествия. Это наш послушник, ухаживающий за больными.

Степан, простившись с настоятелем по-военному коротким наклоном головы, резко повернулся через левое плечо и вышел из кельи вслед за отцом Лукой. Миновав небольшой коридор, они постучали в массивную двустворчатую дверь. Через некоторое время дверь распахнулась, и, ответив на поклон монаха, исполнявшего обязанности сменного лекаря, Степан вслед за отцом Лукой вошел в лечебницу.

В обширной больничной палате, низкие стрельчатые своды которой поддерживались тремя массивными, но изящными колоннами, стояло полсотни кроватей. Сейчас большая часть из них пустовала. Больных и тяжелораненых было пока немного, а легкораненые отказывались ложиться в лечебницу, предпочитая оставаться в строю или трудиться вместе со всеми на оборонительных работах по укреплению монастыря. Во внешней стене палаты имелось полдюжины узких окон, по сути дела представлявших собой бойницы. Они затворялись створками, в частый свинцовый переплет которых были вставлены ромбики прозрачной слюды. Сейчас по причине теплой сухой погоды все створки были распахнуты.

Отец Лука провел стражника в самый конец палаты, в угол, отделенный от остального помещения белой льняной занавеской. Занавеска была отдернута на треть, за ней виднелась кровать, в изножье которой стояла небольшая скамья. На скамье сидел невысокий худенький послушник, склонивший голову над книгой, лежавшей у него на коленях. При приближении отца Луки и Степана послушник встрепенулся, поспешно, но бережно закрыл книгу, заложил ее резной деревянной закладочкой и, обеими руками прижимая тяжелый фолиант к груди, встал и поклонился.

– Поведай, сыне, во всех подробностях, – обратился к послушнику отец Лука, – как ты сегодня утром обнаружил странный предмет вот здесь, за занавескою, под ложем раненого. Трудник наш, Степан, до поступления в монастырь был московским стражником и в сыскном деле опытен. Посему ему дано поручение отцом настоятелем произвести расследование.

Послушник кивнул, на минуту задумался, затем весьма толково и последовательно рассказал, как на рассвете, сделав раненому перевязку и взяв из-под него судно, пошел выносить старые окровавленные повязки и прочее в отхожее место. Вернувшись, он нагнулся, чтобы поставить вымытое судно под кровать, и тут заметил под ней странный шарообразный предмет. Взяв предмет в руки, послушник, хотя и не сведущий в военном деле, заподозрил неладное и посчитал необходимым поставить в известность о происшествии отца Луку.