Но сейчас от него требовалась не сила мышц, не казацкая удаль, а его немалый опыт московского стражника, привыкшего нести караул на городских заставах и различать в потоке прохожих лихих людей, какое бы обличие они не принимали.

Вдалеке, из-за поворота дороги, выходившей из леса на обширный монастырский луг, вновь появились люди, лошади и телеги. Они целеустремленно двигались к монастырю. Степа постоял еще немного, пристально вглядываясь в приближающуюся колонну, затем развернулся на каблуках и пошел к часовым, чтобы занять свое место в воротах во главе караула.

Людей было не меньше полусотни. Треть из них, видимо, раненые или просто немощные и больные, ехали на четырех телегах. Остальные шли пешком. Степа сразу отметил, что многие шагали споро и размеренно, как ходят бывалые пешцы, то есть пешие ратники. И женщин среди них не было. Впрочем, нет: на одной из телег мелькнул светлый девичий платочек. Наверное, девушка ухаживала за ранеными. В общем, судя по всему, к монастырю направлялся отряд ополченцев, отступавший с боями к столице.

Степа чуть расслабился, готовясь приветствовать приближающихся ратников, но внезапно вновь подобрался, его ладонь непроизвольно крепко сжала эфес. Он и сам не смог бы объяснить детально, почему некоторые люди из этого отряда при ближайшем рассмотрении вызвали у него тревогу и подозрение. Возможно, ему бросилась в глаза их одежда: отнюдь не бедные кафтаны, и явно с чужого плеча… Конечно, они могли купить поношенные вещи на рынке, но ни крестьяне, ни стрельцы не стали бы приобретать такую одежду, слишком уж дорогую и непрактичную. И их манера держаться, и их вооружение – длинные ножи и кистени, засунутые за атласные кушаки, сразу же навели бывалого стражника на вполне определенные размышления. Эти соколики образовывали в хвосте колоны ополченцев единую плотную группу.

Ехавшая впереди колонны телега, поравнявшись с караулом у монастырских ворот, остановилась. С нее поднялся высокий статный молодец в красной шелковой рубахе, какие обычно носили зажиточные купцы. Один рукав рубахи был распорот на плече, под ним виднелась белая холщовая повязка. Голова молодца также была перевязана, его лицо было бледным и осунувшимся от усталости и потери крови.

– Здравствуйте, братия! – приветствовал он Степу и стоявших за ним часовых в монашеских рясах. – Я – Ерема, купец из-под Рязани. Веду свою дружину с Оки-реки, с Засечной черты. Есть среди нас и пограничники из сторожевых станиц, и ополченцы, что примкнули по дороге, да помогли отбиться от преследователей. Хотим у вас передохнуть малость, а затем двинемся дальше, под стены Москвы, для вступления в большое войско и решительной битвы.

– Проходите, братцы! – Степа посторонился, освобождая дорогу.

Но, пропустив мимо себя основную часть ратников, он решительно шагнул навстречу группе вызвавших его подозрение людей, перегородив им путь. Он вытянул вперед руку, этим жестом одновременно и приказывая остановиться, и создавая дистанцию, которая ограждала его от возможной попытки неожиданного нападения.

– А к вам, добры молодцы, у меня особый вопрос имеется. И кто ж вы такие будете?

Остановившийся прямо перед Степой худощавый, но крепкий, довольно молодой человек с аккуратно подстриженной черной бородой, с массивной золотой серьгой в ухе, понимающе усмехнулся:

– Аль не видишь, стражник? – Он сделал многозначительное ударение на последнем слове, явно давая понять собеседнику, что тоже не лыком шит и догадался, с кем имеет дело. – Разбойники мы, с большой дороги.

Степа, не ожидавший столь прямого и откровенного ответа, слегка опешил.