– Давай, детка! Вот это я понимаю стриптиз! – крикнул кто-то из зала, поддерживая меня, что вселило в меня уверенность. Именно этот вопль сподвигнул меня на опасный трюк, который грозил закончиться катастрофой, когда пальцы соскользнули, а в зале я услышала не на шутку перепуганный крик Коула:

– Том, лови ее скорее!

Секунда свободного полета показалась вечностью, потому что вытерпеть еще одно фото моей пятой точки на стене в комнате я бы не смогла. Оказавшись в руках у Тома, я облегченно выдохнула, но перед глазами все расплывалось.

– Выведи ее на улицу, – раздраженно выдохнул Джонатан, появившись у друга за спиной.

В зале свистели и кричали.

– Натан, куда ты? К центральному входу не стоит, там полно фотографов, – предупредил Маркус.

– Я проведу вас к черному ходу, – предложил кто-то.

Струи холодного морозного ветра врезались мне в лицо, когда открылась дверь. Я даже задохнулась от этого. Но голова тут же прояснилась, когда я стала глубоко вдыхать в себя этот ледяной воздух.

– Поставьте… ме-ня на… ноги! – несвязно скомандовала я.

Том опустил меня, но тут же обхватил за талию. Справа тоже чувствовалось тепло, я повернула голову и встретилась со взглядом Коула, он тоже поддерживал меня за талию.

– На секс втроем я не соглашалась, – выпалила я и захихикала.

Он только осуждающе покачал головой.

– Кто-то говорил, что умеет пить, – вступился за меня Том.

– Да? И кто это был? – удивлялась я.

– Так. Все. Держи ее, – затараторил Том. – Стойте здесь, я поймаю такси и приду за вами.

Он скрылся за дверью клуба, и мы с Джонатаном остались наедине.

– Так хорошо… – слова с облачком пара повисли в тишине на заднем дворе известного лондонского клуба. Где-то залаяла собака, скрипнула дверь и послышались удаляющиеся шаги.

– Не знал, что тебе, чтобы было хорошо, нужно так напиться, – буркнул Натан.

Что это он имеет в виду? Что я пьяная? Да ни фига. Я трезвая как стеклышко. Я пью только мартини… в маленьких количествах… и никогда не пьянею. Сейчас я ему это докажу.

Встав прямо перед ним, ничего, что меня чуть-чуть покачивало, я подняла голову и посмотрела в его глаза. Пронзительность взгляда Коула лишила меня последних сил и разумных доводов не делать того, что приходило на ум. Поэтому, не найдя ни одного аргумента против, я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы, обхватив за шею.

– Что ты делаешь? – держа меня за талию и, слегка отстранив от себя, спросил он.

– Целую тебя, болван, – ответила я. И посмотрела на него так, чтобы он понял, что я делаю и чего хочу.

– Завтра, когда ты будешь трезвая и все вспомнишь, тебе будет стыдно за то, что ты творишь сейчас.

– Пусть, – фыркнула я и снова накрыла его губы своими. Он стоял без движения какое-то время, не отвечая мне и старательно делая вид, что его это не интересует. Но в ту же секунду что-то рухнуло, отпустило его волю, и я почувствовала, что Коул перестал сопротивляться. Я ощущала, как он нежно целовал по очереди то нижнюю, то верхнюю мои губы, заставляя отвечать так пылко, как только я могла, обнимать его так страстно, как только позволяли мои объятия.

Его рука скользнула в мои волосы, он сжал их в кулак, а потом положил ладонь мне на затылок. Пальцы второй руки впивались мне в спину, прижимая к себе еще ближе. Это казалось каким-то наваждением, сном, в который я не могла поверить и который я не хотела останавливать.

Наш поцелуй становился все более жадным, дыхание у обоих сбилось, и пульс рвался. Его язык встретился с моим, и мы с еще большим неистовством набросились друг на друга. Нам хотелось раствориться друг в друге, отдаться полностью.