– Будешь дальше себя хоронить? – с издевкой спросил он.

Все. Как он мог? Неужели не понимает, что пару месяцев с ним не уберут из памяти мою первую любовь, так трагически завершившуюся.

Волна гнева захлестнула меня с головой.

– Кто ты такой, чтобы говорить мне, что можно делать, а что нельзя, что чувствовать, а что нет?! Ты что бесчувственный чурбан? Не понимаешь, что ни о ком кроме него я сейчас думать не могу? Ты жив, да, но я умерла вместе с ним морально! Понятно тебе это или нет?! Мне не нужна ничья любовь!

– Понятно.

Вот тут-то я и увидела, его лицо, посеревшее то ли от ярости, то ли от безысходности и поняла, что натворила. Нет, мы бабы дуры не потому, что мы дуры, а потому, что мы бабы. Нобелевскую премию бы дала тому, кто об этом первым догадался. Ведь могла же объяснить все мягче, не причиняя боли.

И он ушел.

Прошли недели, его не было. Я то злилась на него, то на себя за сказанное. Но все попытки что-то изменить, хоть как-то увидеться с ним не увенчались успехом. Вика молчала, пару раз приходила ко мне в гости и даже не намекнула где ее брат.

Я потихоньку сходила с ума. Может мне действительно нельзя жить? Я ведь причиняю людям боль, я же плохая. Я использовала его без зазрения совести. Но почему, почему он так похож…

– Перестань заниматься самобичеванием, – сказала Вика, глядя на меня. Мы сидели на работе и с моего лица не сходило виноватое выражение.

Я вздрогнула.

У вас это родственное мысли мои читать?

– А что ты предлагаешь? – тихо вздохнула я.

– Уж я не знаю, что между вами там произошло, он же молчит, слово из него не вытянешь, только по эмоциям и догадываешься.

Я смотрела на нее измученным взглядом.

– Ох, да ну не знаю я, где он! После тебя в тот день приехал, ходил злой как черт, заперся в комнате, звонил кому-то…

– Кому? – тут же спросила я.

– Да откуда ж я знаю! На звонки два дня не отвечает. У него же есть своя квартира, так он и в ней не появляется. Я сама уже начала волноваться.

– А ты говоришь, что я самобичеванием занимаюсь, – почти шепотом сказала я, – Да, меня убить мало!

Вика замешкалась, посмотрела на меня как-то неприязненно.

– Ладно, – с каким-то упрямством произнесла она, – Не все так просто, это правда.

Я, наверное, разучилась дышать…

– В тот день, когда он приехал, я ему ничего не сказала, не знала, как самой на это все реагировать, но, когда он вернется, я ему все расскажу, не хочу, чтобы ты и дальше так ловко им крутила.

Я совсем перестала, что-либо понимать. Вика взорвалась.

– Лен, признайся, ты его использовала?

– С чего ты взяла?! – я тоже перешла на крик.

– Когда я последний раз приходила к тебе в гости, то уж извини, случайно наткнулась на старую газету с заметкой о гибели твоего парня Алексея, которую ты хранишь. И все бы ничего, мы никогда бы не узнали правды, если бы твой парень не оказался сыном какого-то начальника в твоем родном городе, поэтому некролог был основательным и с цветной фотографией. Я, когда увидела ее, глазам своим не поверила – насколько он и мой брат похожи. Общаясь с Яном, ты общаешься на самом деле не с ним, да? А со своим Лешкой. Интересные у тебя игры, подруга.

Внутри у меня все похолодело. Как же я так вляпалась? И как мне теперь объяснить им двоим, что я… Что? Использовала, но не специально, не осознанно?

– Ну что ты молчишь! – закричала она на меня.

– Вик, я не… Ты должна мне поверить! Я не хотела причинять Яну боль…

– Но причинила, и пока ваши отношения не зашли слишком далеко, я все ему расскажу.

Вика больше со мной не заговаривала, принципиально, но и это было еще не все. Судьба подготовила для меня еще один удар, аховый, на всю жизнь. Проходя комиссию на работе, мы сдавали анализы на разные заболевания, мне поставили бесплодие. У меня никогда не будет детей.