Джина прошлась вдоль дома, остановилась и набрала какой-то номер на мобильном телефоне:

– Мы в городе.

Ей что-то ответили:

– Уже сегодня? К чему такая спешка? Никуда они не денутся. Поймаем сколько нужно. Только смотрите, мы не меняем расценок. Пять тысяч марок за одного.

Я напряженно прислушивалась: о чем это она говорила, интересно… не Ланна ли мы вывели из терпения, что он решил нанять Котов для охоты?

Задумавшись, я не заметила, как Джина оказалась в опасной близости от меня. Еще некоторое время она говорила, потом убрала телефон и… резко появилась из-за угла:

– Привет, сестренка, – сказала она.

К привычному обращению она добавила удар в челюсть, от которого у меня подкосились ноги. Здороваться в ответ я не стала: резко рванула вперед, стараясь на бегу прийти в себя. Несясь по улице, я услышала: «Леон, гони!»

Второй раз за день я убегала. Нога по-прежнему ныла, а улица, как назло, была широкой. Поэтому вскоре я без особого удивления различила за спиной рев мотора. Огромная машина перла как настоящий танк. Я надеялась, что Коты хотя бы не будут стрелять, и лихорадочно искала глазами какой-нибудь проулок. Сердце уже билось где-то в горле, а грудь сильно болела. И почему-то впервые пришла мысль: ну почему все это происходит именно со мной? Есть хоть кто-нибудь… кто защитил бы меня? Кто захотел бы защитить?

Я встряхнула головой. Таким, как я, не стоит тратить время на то, чтобы жалеть себя. На глаза попалась узкая улочка – и я свернула туда, надеясь, что она не приведет меня в тупик. Я не сомневалась, что Джина обязательно рванет вдогонку, но я могу выиграть хотя бы минуту, чтобы убежать подальше.

– Постой, детка! Мы просто отвезем тебя к доктору!

«Сама сходи к доктору, тварь», – подумала я, но промолчала: голос доносился издалека, и пусть она думает, что я еще дальше. Я свернула в еще один закоулок, потом проскочила в какую-то подворотню и, промчавшись через безлюдный двор, вынырнула с другой стороны. Полминуты постояла, собираясь с силами, и метнулась в следующий проулок – неожиданно короткий. Точнее, я поняла, что он был короткий, уже оказавшись на грязной мостовой и услышав за спиной ворчание мотора.

Это не была машина Котов, что не помешало ей мчаться на меня, не сбавляя скорости. Я почувствовала удар в бок: автомобиль задел меня и унесся еще до того, как я рухнула в грязь.

«А ведь я обещала вернуться…» – подумала я, закрывая глаза.

– Папа, обещаешь? Ты приедешь?

Голосок Аннет, казалось, не только звучал в трубке, но и заполнял всю комнату. Рихард устало улыбнулся:

– Хорошо, вороненок. Я постараюсь.

– Мы с мамой очень ждем.

– Не думаю, что мама меня ждет, – мягко возразил Рихард.

Аннет на том конце провода вздохнула и заговорила так, будто объясняла что-то очень глупому человеку:

– Ну ладно… я жду. Я соскучилась, я тебя вижу раз в год.

– Я постараюсь, вороненок, – Ланн почувствовал привычную усталость. – Если доберусь до вас через такой снег и если мне не придется задержаться на работе. Знаешь же, в Рождество всем хочется домой.

– А тебе не хочется?

– Хочется, милая.

На этот раз Рихард не соврал. Домой ему хотелось. Вот только старый дом в пригороде, где жила его бывшая жена с дочерью, он давно уже перестал считать своим. И ничего удивительного, что в ту ночь он так и не приехал, понимая, что очередной порции осуждающих взглядов Виктории Ланн просто не выдержит: сорвется, наорет, напугает дочь – единственное существо, которое хотя бы пыталось его любить и которое он так же пытался любить.

Его доконала тяжелая работа, связанная с резким всплеском преступности: страну, готовившуюся выбирать нового президента, лихорадило. И лучше было немного расстроить Аннет, чем совсем испортить ей Рождество.