Детей общих не было. Сначала Слава по этому поводу расстраивалась, потом поняла: так оно даже лучше. Как там говорят мудрые индейцы: «Нельзя ехать на мертвой лошади»?

И вот совершенно другой персонаж появился вдруг в ее жизни. Да чего уж там вдруг! Она, видимо, его искала, ждала его. Можно сказать, нагадала, наворожила. Или она не ведьма рыжая? Приняла правила игры, причем с удовольствием. Ждала новых заказов, лихорадочно выискивала маленькие приписочки, ничего вроде бы не значащие, просто знак внимания. Но оба понимали, что все не просто так, и шли навстречу чувству.

Да, именно так. А потом случилась та поездка. Он предложил ей вместе съездить на завод во Франкфурте. Если честно, то все было совсем по-другому. Это Слава предложила. Прямо так и написала, что в такие вот даты собирается лететь во Франкфурт. Может, у него тоже в это время есть в этом городе дела? Написала и с замиранием сердца ждала ответа.

Ответ пришел очень быстро. К ее крайнему удивлению, господин Майер прямо ответил, что дел у него никаких во Франкфурте нет и ехать туда он именно в это время никак не планировал.

У Славы аж испарина на лбу выступила. Вот ведь старый черт! Ужас. Позор. И чего она выступила с инициативой? Что это ей привиделось? И вот ее славно припечатали. Будет ей наука. Да-да, размечталась.

А потом он позвонил буквально через полчаса, сказал, что созвонился с заводом и его там ждут. Да, в тех же самых числах.

Слава сидела слегка оглушенная и никак не могла взять в толк, что случилось? Как ко всему этому относиться? Звонок, конечно, немного исправил ей настроение, но летела она во Франкфурт, не зная, что ее ждет впереди.

Молодежь в кафе громко разговаривала, периодически раздавались взрывы смеха. Интересно, о чем? Наверняка не обсуждают директора, и это не рабочие дрязги.

Слава прислушалась. Все правильно: последний боевик с Даниэлом Крейгом, молодежное телешоу, которое идет по вторникам, открытие нового фитнес-клуба.

Немцы умеют говорить про позитивное. Как там говорил Потугин в романе Тургенева «Дым»: «Сойдется, например, десять англичан, они тотчас заговорят о подводном телеграфе, о налоге на бумагу, то есть о чем-нибудь положительном, определенном; сойдется десять немцев – и единство Германии явится на сцену; десять французов сойдется, беседа неизбежно коснется клубнички, как они там ни виляй; а сойдется десять русских, мгновенно возникнет вопрос о будущности России. Ну, и конечно, тут же, кстати, достанется и гнилому Западу. Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад, – а гнил!»

В 1862 году написал сии строки господин Тургенев. И может, изменились те разговоры, но ненамного. И действительно, наши разговоры, среди русских – они всегда о глобальном. Всегда о возвышенном и немного о грустном. У немцев же просто весело. А среди молодежи – особенно.

Видно было, что молодые люди приходят сюда частенько, многие из посетителей знают друг друга, а уж официанты знакомы со всеми поголовно. Даже Рите молодой человек в длинном черном фартуке и в черной рубашке кивнул по-свойски и помахал рукой:

– Hallo!

Рита помахала ему в ответ.

– Вот. – Рита достала из своего огромного баула мешок с какими-то бумагами. – Вот. Доверить могу только тебе!

– Что это? – Они уже поели, допивали кофе, Слава почувствовала, что Маргарита мнется, что-то хочет сказать и никак не решается. И вот те на – сверток бумаг.

– Это письма. Моя переписка.

– С кем? С Эдиком?

– Да с каким Эдиком? Это еще там было, письма из прошлой жизни. – Рита помолчала. – Да. Вот представляешь, я же могла вывезти всего двадцать кило! Каждый шарфик был на счету, а я письма везла. Вот так вот.