Фло была из тех бруклинцев, которые унаследовали воинственную преданность месту своего обитания от родителей – патриотов, однажды едва не развязавших гражданскую войну ради защиты малой родины. Они всерьез подумывали о пушках и земляных валах, когда алчный Нью-Йорк поглотил Бруклин, низведя этот славный самостоятельный американский город до ранга «района».

Марджи уже не питала ненависти к Манхэттену, но, как и мать, считала его отдельным городом. Ей он представлялся далеким, незнакомым и роскошным. Конечно, она хотела бы получить там работу и предприняла такую попытку, но потерпела неудачу. Поэтому теперь ее мысли с теплотой обратились к Бруклину. Поспешно развив в себе патриотизм, она пришла к выводу, что для человека прямого и честного это самое подходящее место. На следующий день Марджи продолжила поиск работы, положив в сумочку вырезанное из бруклинской газеты «Стэндард Юнион» объявление, согласно которому фирме «Томсон-Джонсон», продающей товары по почте, требовался сотрудник для работы с корреспонденцией – не обязательно опытный, но готовый учиться.

Склады и конторы этого почтового магазина располагались в деловой части Бруклина. Как выяснилось впоследствии, предприятие было маленькое и обслуживало главным образом мелких фермеров Лонг-Айленда и Нью-Джерси.

На трамвае можно было доехать почти до самого места, однако Марджи специально вышла пораньше, чтобы пройтись по Фултон-стрит и поглазеть на витрины больших универсальных магазинов. Шагая так медленно, как только может себе позволить человек, ищущий работу, она полюбовалась нарядами, выставленными за огромными зеркальными стеклами, а перед витриной «Эйбрехем энд Строс» даже остановилась довольно надолго, чтобы восхититься шляпкой в стиле императрицы Евгении[7], после чего свернула в переулок, ведущий к «Томсону-Джонсону».

Проходя мимо крошечного магазинчика, демонстрировавшего большую часть своего товара на узком тротуаре, Марджи заметила вывеску «Требуется девушка» и на секунду забыла о том, куда шла. Она подумала, как замечательно было бы стать цветочницей: проводить дни в окружении прекрасных растений, обслуживать галантных покупателей («Полагаюсь на ваш вкус», – говорили бы они ей), заворачивать изысканно собранные букеты в мягкую блестящую зеленую бумагу. Неподвижно глядя на объявление, Марджи размечталась: может, по субботам хозяин будет отдавать ей распустившиеся розы, которые вряд ли достоят до понедельника? До чего же здорово – в конце каждой рабочей недели приносить маме букет! Почти так же хорошо, как конфеты «Лофт».

Марджи вошла в магазинчик размером не больше обычной ванной комнаты. Весь пол был заставлен срезанными цветами в зеленых ведерках. Только узкий проход вел к холодильнику, перед которым стоял столик с кассовым аппаратом, рулоном тонкой зеленой вощеной бумаги и горой распустившихся роз на длинных стеблях. За столиком работал сухопарый моложавый брюнет. Он обрывал наружные лепестки, оставляя только сердцевину, и ставил цветы в ведро с надписью: «Розовые бутоны, 50 ц. за дюжину». Заметив Марджи, мужчина закончил ощипывать очередную розу и вытер руки о черный фартук.

– Чего желаете? – спросил он, приняв вошедшую за покупательницу.

– Я проходила мимо… – начала она.

– Есть чудесные гладиолусы, непременно раскроются.

– Нет, я не собираюсь ничего покупать. Просто мне попалось на глаза ваше объявление «Требуется девушка», а я как раз ищу работу…

С секунду цветочник внимательно изучал Марджи. Потом взял новую розу, оборвал ее и только после этого ответил:

– Место уже занято.

Ему действительно нужна была помощница, а Марджи на самом-то деле откликнулась на объявление первой. Но и за секунду он успел понять, что она не подходит. Она казалась умной и честной, однако он искал девушку другого типа. У него, видите ли, была жена, которая очень охотно делила с ним стол, но по какой-то не вполне понятной ему причине насмешливо отказывалась делить постель. Поэтому цветочник чувствовал себя одиноким и смотрел на жизнь уныло. Конечно, он не рассчитывал за десять долларов в неделю приобрести любовницу. Но ему хотелось, чтобы, когда он превращает увядающие цветы в свежие, рядом с ним за прилавком стояла фигуристая надушенная дамочка. В узком проходе они иногда задевали бы друг друга локтями. Словом, ему хотелось наполнить крошечную комнатушку ощутимой аурой податливой трепетной женственности. Он предпочел бы видеть возле себя кудрявое существо в платье с бантиками и смотреть, как это создание, неторопливо покачивая бедрами, переставляет ножки в туфельках на высоких каблуках и с розетками на носочках. Та девушка, которая стояла сейчас перед ним – просто одетая, аккуратно причесанная, – явно ему не подходила.