1.2. Настоящее время. Август, 2039 г.

Начало конца лета было тёплым. Ночь была темна, а звёзды пульсировали в небе. Сибирский лес ещё крепко держал на ветвях листву. Редкие листья на оголявшихся деревьях напоминали о приближающейся осени. Сверчки стрекотали, кажется, так близко – рукой подать.

Злой с ещё несколькими бойцами–повстанцами сидели в «секрете» в лесистом поле в пяти километрах севернее своего лагеря.

Злой получил своё прозвище из–за своего ядовитого и резкого норова. Он был вспыльчив, и было тому оправдание – его гормоны и гены слепили из него коренастого и крепкого юношу. Своё совершеннолетие год назад Злой встретил уже в оккупации. Его сегодняшние подчинённые были немногим младше его, но опыта у них было гораздо меньше – Злой прошёл «вторжение» и пережил приспособление к новым суровым условиям подпольной лесной жизни.

– Ну что там, когда он уже прилетит?! Я хочу резать, бить и убивать «куриц», а не охотиться на дронов, – пробубнил Злой лёжа на спине и затем обратился к Соколу. – Что ты там в оптику ночью можешь увидеть, Сокол?

– Видимость нормальная, тучи правда плотные, ливень скоро будет, – прокомментировал Мозг вопрос Злого, также смотря в свой бинокль.

– Я увижу сигнальный красный маячок, который виден за несколько километров, что убережёт нас от внезапного появления этих «птичек», – ответил наконец худосочный повстанец Сокол, лёжа на плащ-палатке и всматриваясь в чёрное облачное небо через оптический прицел снайперской винтовки Драгунова.

Сокол получил своё прозвище за меткость. Он был опытным снайпером в свои шестнадцать лет. Он стрелял редко, так как патроны 7.62 были в дефиците, но у него был настоящий талант – Сокол был прирождённый снайпер – спокойный и тихий, и поэтому ему потребовалось лишь только взять снайперку в первый раз в руки, как он уже будто бы знал, что с ней делать. С первого выстрела, после непродолжительного прицеливания, «выбивал десяточку».

В темноте ночи раздалось поросячье хрюканье. В клетке с тонкой решёткой, стоявшей около Злого, прижавшись друг к другу лежали три поросёнка.

– Тихо, мои хорошие. Сегодня вас отдаём в жертву, ради нашего спасения, – прошептал Злой поросятам.

– А почему их назвали «курицами»? – краснолицый, рыжий, среднего телосложения семнадцатилетний повстанец по кличке Нос отмахивался от назойливых комаров, дёргая ногами в потрёпанных кроссовках.

– Кого?

– Ну, оккупантов я имею ввиду, – Нос смотрел на Злого честными глазами, ожидая ответа.

– А ты не знаешь что ли? Ладно бы Мозг спрашивал…

Злой убил комара у себя на оголённом предплечье хлёстким шлепком. Рукава его военной камуфляжной куртки болотного цвета были закатаны до локтей:

– Потому что они курятину любят, всё с курицей едят, салаты, супы, второе, и даже куриный компот варят. Да и слабые духом и телом, как курицы, ножки куриные.

Все рассмеялись.

– Только и знают, что технологиями берут. Попробовали бы с нами нормально повоевать. Но ничего, мы наверстаем. Сейчас дрона Мозг перешьёт, если он более–менее целым останется, и мы дадим им жару, когда пойдём в решающий бой освобождать свою землю, – завершил мысль Злой.

– Эх, сейчас бы вермишелевого супца с курицей… – замечтался Мозг.

– Да, вкусная курица у Куриц, – повторил мечтательно Нос.

– И курицы-то у них жирные. Как их офицеры. Хотя их свиньями надо было назвать лучше. Ты видел их офицеров, Мозг? – продолжил Злой и стукнул рукой по клетке с поросятами, те взвизгнули и замолчали, продолжив спать.

– Нет, не видел, – сказал Мозг, десятилетний казашёнок, великолепно разбиравшийся в электронике и в дронах в частности и умевший творить чудеса на своём старом ноутбуке с треснувшим экраном и потёртым корпусом.