Диана не пострадала от взрыва. Она присела от резкого хлопка и была далеко от эпицентра взрыва. Взрывную волну погасили колонны и столы. Партизанам, в рядах которых состоял лакей, не удалось поместить в жилет много взрывчатки, так как она была в дефиците. Расчёт был на точность применения. Её бы хватило убить Наместника, который был целью нападения, если бы лакей успел залезть на сцену.

Наместник остался жив. Пострадали только его ноги. Но в адреналине он этого не ощущал. Он отполз за колонку аудиосистемы. Он не раз бывал в военных конфликтах и знал, что взрывов может быть несколько. Охранники подбежали к нему и стали прикрывая собой осматривать.

Другая часть немногочисленных охранников на мероприятии подбежала к останкам тела лакея и стала их изучать на предмет опасности.

– Закрыть все входы и выходы из здания немедленно! Досмотреть весь обслуживающий персонал! – скомандовал Наместник.

Его штаны окровавлены и разорваны до колен. Личный врач осмотрел его раны:

– Ничего страшного, только царапины от осколков, ваше превосходительство.

Диана подбежала к отцу и справилась о его самочувствии, узнала цел ли он. Диана не в силах была сдержать слёзы.

– Диана, уходи, тут ещё может быть опасно. Уведите её! – сказал тихим от шока голосом Наместник.

***

Наместник, на экстренном совещании с генералами вооружённых сил, начальниками разведки и контрразведки, немного хромой походкой, прохаживался по своему помпезно обставленному кабинету, с обилием растительности повсюду. Он внимательно выслушивал доклады офицеров об оперативном положении дел в зоне оккупации и о произошедшем взрыве на балу.

– Всем СМИ, с вашего распоряжения, дан приказ молчать. Они покорно соблюдают этот мораторий на молчание, – доложил заместитель начальника штаба вооружённых сил и сел на стул второго ряда общего совещательного стола за своим начальником.

– В мусорной корзине в туалете был обнаружена до конца не уничтоженная сожжением записка. В ней была информация о скорой попытке захвата повстанцами ракетных шахт, и угрозы шантажа атакой на Москву в этом случае, – доложил последним представитель контрразведки.

– Газеты уже называют вас…

– Как?! – возопил Наместник.

– Слабаком.

– Это недопустимо, не мыслимо, чтобы на балу, произошло такое! – дал вою эмоциям Наместник. – Хватит это терпеть. Надо переходить на полное истребление этих подземных крыс. Хватит с ними нянчиться. Сжечь их леса-укрытия, хватит с ними возиться! Весь периметр вокруг города! – проревел наместник. – По готовности к операции доложить!

Все в кабинете затихли и переглянулись. Начальник контрразведки не смел присаживаться и продолжал стоять, боясь пошевелиться, пока не закончит говорить Наместник.

Глава оккупации был жесток и импульсивен. Он мог наказать любого когда угодно.

– И казнить всю прислугу, которая работала на балу…

3.2. Настоящее время. 03.09.2039 г.

В приграничной больнице был наплыв раненых. В обычное время, из ста коек, занято максимум с десяток. Диана, в медицинском колпаке, маске на лице и белом халате, металась между поступающими потоком ранеными как солдатами оккупантов, так и повстанцами – перевязывала, зашивала, останавливала кровь и помогала в переноске больных.

Заносящие раненых бросали повстанцев вне зависимости от степени ранений на пол как собак и пинали их, когда проходили мимо. Обращались с повстанцами плохо, не жалея ни грамма. Повстанцы кричали и матерились по-русски. А кто не мог кричать, материли оккупантов в мыслях. Никаких международных конвенций по военнопленным и раненым не соблюдалось. И повстанцев лечили только для того, чтобы потом допрашивать, пытать и в конце концов всё равно убить.