— Вот эта строка. Она хорошо сохранилась, слава Богу.

— «Исполнять все прихоти и желания мастера без…»… — я запнулась.

— Беспрекословно, — отозвалась Элеонора.

— Твою мать, — выдохнула я.

В воображении всплыла такая сцена — она, конечно, голая и на коленях, и пока он пишет очередное гениальное полотно, она вовсю работает ртом.

Шоколадное мороженое с кусочками шоколада в шоколадной глазури. Решено!

Этот материал был не только эксклюзивом. Этот материал имел все задатки серьезной и долгоиграющей сенсации. Публика обожает истории, если они завязаны на сексе, скандалах и миллионерах. А в Роберте Маккамоне сошлись сразу три стихии — он богат, гениален и трахает женщин ради собственного вдохновения.

— Итак, Маккамон остался без музы. А что ты хочешь от меня, Элеонора?

— Чтобы ты стала его новой музой, Денни.

В том виде, в каком я утром выскочила из дома, являться к миллионеру Элеонора запретила. Велела снять ярко-лимонную юбку-колокол и свободную тельняшку, а бирюзовые туфли и сумочку заменить на что-то спокойней.

Да, я люблю цвета в одежде. Иногда отдел стилистов зовет меня на помощь. Я бы хотела работать у них там, подбирать аксессуары, ткани и цвета, но будем реалистами — я бы умерла от скуки среди кашемира и натурального хлопка на второй же день. Не даром же я выбрала именно колонку «Испытано на себе».

— Сколько-сколько? — переспросила я, не веря собственным ушам.

Элеонора повторила сумму.

— Ты же понимаешь, что я у тебя в долгу. Я понятия не имею, какие сексуальные пристрастия могут быть у Маккамона. Это мой аванс, Денни. Но чтобы получить его, он должен выбрать тебя. Именно тебя на сегодняшних прослушиваниях.

Чертов гений организовал прослушивания, чтобы выбрать среди элитных шлюх Манхэттена музу. Как мило.

— Он захочет мне тоже платить, верно? Мне заключать контракт?

— Не знаю, — честно сказала Элеонора. — Мы можем выжать максимум даже из контракта, если ты достанешь его полную копию.

— Ясно. А если он… ну во время прослушивания захочет…

— На твое усмотрение, дорогая. Если он будет жесток, будет принуждать, бить, унижать…

Или отрезать пальчики по частям.

— Я поняла, Элеонора!

— … тогда одевайся и уходи, — закончила она. — Ты ведь понимаешь, что даже одного только упоминания об этих зверствах будет достаточно.

— Ты нашла других женщин, которые были его музами?

— Ищу, дорогая. Это дело небыстрое. Он хорошо платил им за молчание.

Хоть бы они были живы!

— А что известно о самом Маккамоне? Ты ведь наверняка уже завела на него досье. Разве мне не нужно подготовиться?

— Сейчас его принесут. Там есть о чем почитать, дорогая.

Меня отвели на макияж, там Ксена велела раздеться и войти в кабинку с распылителем авто-загара. Такой держали для моделей. Мне покрыли тело приятным бронзовым оттенком, усадили в халате перед зеркалом и два часа убили на то, чтобы макияж по итогу был практически незаметен. Распустили мой хвост на макушке и завили локоны, как у принцессы Авроры.

Потом принесли одежду. Я ожидала какой-то развратной, откровенной одежды, но это оказался почти офисный наряд — белая шифоновая блуза, персиковая юбка до колен и туфли телесного цвета. Элеонора выбрала для меня некий воздушный легкий образ музы. Но что-то мне подсказывало, что Маккамона этим не проймешь.

К трем часам по полудню я села в такси, и через сорок минут машина остановилась перед особняком в элитной части Нью-Йорка. Я расплатилась за счет — «все за счет редакции, дорогая!», — и вдруг услышала музыку с другой стороны дороги.

Фургончик с мороженым! Первый удачный знак за сегодня.

Перебежала через дорогу и заказала три шарика мороженого из темного терпкого шоколада с шоколадной крошкой и даже шоколадным печеньем внутри. Села на скамью в парке и набила смс-ку, чтобы все держали за меня сегодня пальцы.