Лада, увидев, что он появился, спустилась к нему на лужайку, залитую солнечным светом.

– Ты ищешь единственную звезду, которую для нас сберег, -улыбнулась она, – но ее нет больше, она рассыпалась на множество осколков тогда, чтобы хоть как-то эту тьму осветить, а потом Сварог наковал еще и других звезд, но она растворилась в них, каждому отдавая кусочек света, потому что те звезды, которые он творил, надо было еще зажигать, от нее загорелись другие звезды, только сама она сгорела дотла, когда свой последний огонек отдавала.

Молчал властелин тьмы, он понимал, что если бы тогда… Но Лада отвлекла его от горьких раздумий.

– Не стоит жалеть о том, что было да прошло, у нас есть столько звезды, и все они твои, выбирай любую, но если бы тогда ты уничтожил и ту, ничего не было вовсе, потому все прекрасно. Это все твои звезды.

Слова эти звучали утешением, и все-таки Нию было очень грустно. Он понимал, какой страшный советчик ярость, и как коротко расстояние от любви до ненависти.

– Я отказываюсь ненавидеть, – только и произнес он угрюмо.

– Но тогда ты отказываешься и любить,, – встрепенулась богиня.

– Пусть так, но может это не принесет таких бед

Ничего она не ответила, глядя в провалы темных его глаз.

А звезды сияли над ними. И тьмы было значительно меньше в мире. Сварог ковал неустанно новые светила, только загораться они могли не по его воле, а от других звезд, и свет их множился. И мир менялся.

Ний никогда больше не совершал таких безрассудных поступков, но сбылось предупреждение богини, и любить он никого не мог больше, потому что всем известно, что от любви до ненависти только один шаг. И тот, кто подарил этому миру первую звезды, был одинок и печален на все оставшиеся времена. И только Велес, – бог всего живого, покровитель поэтов и музыкантов, когда услышал эту печальную историю, он удалился на свой таинственный остров, скрытый в тумане и записал ее в своей книге, чтобы знали те, кто хотят знать, как все было на самом деле.

– А как он записал, – стал пытать черт Игнат Ягу.

– Да разве я припомню теперь то, что написал он, – она усмехнулась.

– А ты вспомни, – настаивал он, и был похож на капризного ребенка.

– Да там в стихах написано, а память у меня какая.

И когда они оба уже и не чаяли того услышать, Яга вдруг затянула эту песнь протяжную.

Ний звезды зажигал во мраке ночи,

Устав от этой дикой суеты.

В провале неба как гореть им хочется,

Сверкали эти желтые цветы

И любовался ими в час творенья,

И с ними говорил о суете,

Они дарили радость и забвенье,

Они сверкали в этой высоте,

И вот когда к ним устремились души,

Чужие боги, захотев украсть

Свет неземной, он в ярости разрушил

Свои творенья, пагубная власть

Ему уже покоя не давала,

– Я породил, – властитель говорил,

Я погашу вас, – хохотал устало,

И в небеса смотрел и их гасил,

Без жалости, без трепета, без боли,

Он с ними расставался в грозный час,

О, сердце, ослепленное любовью!

В нем ненависть так яростно зажглась.

И вот, когда одна звезда осталась,

Последняя, сияя пред концом,

Она ему бессильно улыбалась,

И замер властелин, и он потом,

На дело рук своих взирал устало

То злился, то смеялся в пустоте,

И лишь одна звезда, она сияла,

На той невероятной высоте.

И рукопись поэта осветила,

И растворилась на холсте потом,

И только этот свет и эта сила

И правили и словом, и холстом.

Молчит властитель около картины,

И слушает, забыв про все, стихи,

И только неба черного лавина,

Беззвездная над головой висит

Черти были любопытны, и часто они сами пытали Ягу и спрашивали старуху о чем-то важном.

Вот и нынче, расскажи, да расскажи, как появился заповедный лес. Она поругала их за то, что они были так невнимательны, ведь она уже говорила о том времени, когда перестали сюда люди ходить, потому что у князя Славена тут свидания с девицами были, а попадаться под горячую руку и нарушать покой не хотелось, а уж когда русалка тут утонула, так и вовсе все изменилось, и боялись они теперь туда и близко подходить. Зато духам, коих больше никто не тревожил, это очень даже нравилось.