– Триколича? – переспросила она, откладывая вилку и внимательно глядя на Меланту. – Разве они не считались вымершими в этой местности?

Конрад, до этого молчаливо поглощавший завтрак, поднял голову и фыркнул.

– Вот именно, что считались, Иветт, – проворчал он, – но, видимо, кто-то решил разбудить старые легенды. И теперь нам расхлебывать.

Меланта пожала плечами, словно говоря, что ничего особенного не происходит.

– Что есть, то есть, – ответила она, – несколько дней назад появились сообщения о странных происшествиях в окрестных деревнях. Исчезновения скота, зараза, ну и страх у людей – все признаки указывают на триколича.

Иветт, до этого внимательно слушавшая их разговор, почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она слышала о триколичах, но только в старых легендах и мифах. Это были ужасные создания, порожденные темной магией, и встреча с ними не сулила ничего хорошего.

– Так значит, Винсент пробуждает существ из мифов и легенд? – переспросила Иветт, пытаясь осознать масштабы происходящего. В ее голове не укладывалось, как кто-то может обладать такой силой и при этом использовать ее во зло.

– Уже много лет, – устало произнес Конрад, откладывая в сторону нож и вилку. В его глазах плескалось горькое разочарование. – Времена сейчас такие, что существ из тьмы и хаоса до неприличия много. Они расползаются по миру, словно чума, отравляя все вокруг. Если бы не шаткий баланс, который так упорно и целенаправленно стремится нарушить Винсент, сейчас бы Альентар утопал в хаосе и безумии. Мы бы просто не выжили.

Меланта кивнула, подтверждая его слова.

– Он не просто пробуждает их, – пояснила она. – Он каким-то образом усиливает их, делает более опасными, более… непредсказуемыми. Триколич, которого мы будем выслеживать, наверняка будет отличаться от тех, что описаны в старых книгах.

– И он не действует в одиночку. – Произнес Конрад. – Винсент окружил себя последователями, фанатиками, готовыми на все ради него. Они помогают ему, защищают его, и делают его еще более опасным.

– Кто вообще такой, этот Винсент? – спросила Иветт, с трудом подавляя нарастающее беспокойство. Ей хотелось знать как можно больше о противнике, с которым им предстояло столкнуться.

– Винсент… – Конрад на мгновение запнулся, подбирая слова, – это истинный сосуд первобытного Хаоса, который он так жаждет заполучить уже долгую сотню лет. Это его заветная мечта, его одержимость.

Иветт вздрогнула, услышав эти слова. Ей было сложно понять, что такое “первобытный Хаос”, но интуитивно она чувствовала, что это нечто ужасающее, не поддающееся контролю.

– Его отец был единственным сосудом, который отказался владеть истинным Хаосом, – продолжил Конрад, – А этот, – он кивнул в сторону, как бы невидимо находящегося в этой комнате Винсента, – он просто помешан на этой идее, готов на все, чтобы заполучить эту силу. Но, благо, боги еще не до конца отвернулись от этого мира, и не позволяют ему найти заточенный Хаос. Пока не позволяют…

Иветт нахмурилась, пытаясь уложить все в голове.

– И почему именно сосуд? Что это значит?

Конрад вздохнул, словно отвечая на этот вопрос в сотый раз.

– Представь, что Хаос – это океан невероятной мощи и энергии, – начал он, – Океан, способный уничтожить все на своем пути. Сосуд – это некий… резервуар, способный сдерживать эту мощь, направлять ее, использовать. Но проблема в том, что даже самый крепкий сосуд не может вечно удерживать такую силу.

– И Винсент хочет стать этим сосудом? – уточнила Иветт.

– Не просто сосудом, – вставила Меланта, впервые за долгое время, нарушив молчание. Её голос звучал твердо. – Он уже родился истинным сосудом. То есть, он может не просто сдерживать Хаос, а полностью слиться с ним, стать его воплощением.