– Эй, босс! Тут, кажется, кто-то прячется! – позвал один из солдат. – Любишь прятки? Мы тоже… – его голос становился все ближе.

Иветт замерла, сердце бешено заколотилось в груди. Она попыталась отползти, но неуклюже запуталась в высокой траве, издав предательский шум. Солдат схватил Иветт за волосы и рывком поднял с земли, приставив нож к ее горлу.

– Хозяин вроде говорил, что тебя нужно доставить живой? – прохрипел он. – Да. Вот только незадача – он ничего не сказал о том, что ты должна быть нетронутой, – он мерзко оскалился, обнажая гнилые зубы. Девушку затрясло.

Вдруг мучитель ослабил хватку, издав хрипящие и булькающие звуки, наполнившие лес. Иветт увидела, как алая кровь хлынула из него, пачкая ее платье, словно красная лента. Мгновение – и она заметила кинжал, торчащий из его шеи. Еще одно – и увидела лицо – «Кьеран?!»

Он стоял в нескольких метрах от них, и его пронзительный взгляд, словно бездонное море, был прикован к Иветт. С легкой хмуростью на лице Кьеран оттолкнул солдата, все еще цепляющегося за девушку, и бережно взял ее хрупкую, дрожащую фигуру на руки, словно держал самое уязвимое создание – хрустальную статуэтку, которая могла разбиться от малейшего прикосновения. В то же мгновение из засады, словно дикие звери, выскочили притаившиеся солдаты. Их намерения были очевидны, и они стремительно неслись к ним, разрывая тишину и нагнетая напряжение, словно предвестники надвигающейся бури.

Кьеран развернулся лицом к нападавшим, и прикрывая девушку своим телом. Клинки зазвенели, воздух наполнился металлическим грохотом сталкивающейся стали. Кровь орошала землю, но Кьеран уверенно противостоял нескольким врагам, не думая об отступлении. Его движения стали четкими, быстрыми, а взгляд – убийственно холодным. Он с легкостью парировал и отражал все атаки, его удары были сильны и точны. Не успев отбить одну атаку, он мгновенно переключался на другого противника. Солдаты, казалось, становились все неуклюжее, тщетно пытаясь пробить его оборону. Каждый контакт клинков рождал невидимые искры – бой превращался в танец, в котором он был ведущим. Уклонившись от удара справа, он развернулся, встретив противника ударом ноги. Тот рухнул на землю с такой силой, что воздух выбило из его легких. Он не испытывал ни малейшей жалости – в борьбе за жизнь и смерть не было места эмоциям. Взгляд Кьерана оставался сосредоточенным, мрачным и непреклонным. Внезапно один из солдат рискнул, бросившись с мечом прямо на Иветт. Кьеран ощутил, как его охватила волна ярости, и, не задумываясь, бросился наперерез, сбивая нападавшего с ног невероятным усилием. Солдат, едва поднявшись, тут же пошел в атаку. Кьеран, развернувшись словно смерч, снова вступил в бой. Его удары становились все смертоноснее – он не оставлял врагам шанса на выживание. Каждое движение было выверено, и он знал, что при любых обстоятельствах сможет защитить ту, для кого этот бой был невыносимо ужасен и непонятен.

– Эй, братишка, ты думал, мы позволим тебе одному тут геройствовать? – раздался голос Конрада. – Черта с два! – Он выхватил лук и с поразительной скоростью начал стрелять по нападавшим.

– Орите еще громче, придурки, – добавила Меланта, размахивая чем-то похожим на хлысты.

Парни, словно сыгранные музыканты, обменялись усмешками, и их взгляды, полные сдерживаемого веселья, переместились на солдат. Они понимающе переглянулись. Свистели натянутые луки, воздух разрывался от звона хлыстов, и в этом хаосе сливались воедино звуки и судьбы. На этой поляне, где смерть и жизнь переплелись – царило безумие. Где звенела сталь – лился пот и кровь.