– Представляешь, мы будем каждый день просыпаться – и в окне Волга! Закаты, рассветы! Мы же в столице неба не видим, хоть и живем на чердаке. Вокруг башен настроили, что и в гостиной темно стало. А тут мы живую природу на остаток жизни получим. И никаких убийств! Как же мне эта уголовная сволочь осточертела! – восклицал полковник. Кира тихо улыбалась, в ее глазах светился тайный восторг.

На обратном пути они домик купили. В конце августа Никита Васильевич написал заявление. Через десять дней его вызвали к генералу – начальство вовсе не обрадовалось желанию Боброва уйти на покой.

– Кого на твое место ставить, ты подумал? – раздраженно выговаривал подчиненному заместитель начальника Управления генерал Еремин. – Ты вроде наладил раскрываемость, но меня, ядрена Феня, все равно дерут в мэрии каждую неделю. А что будет, если ты уйдешь? О деле думай, Никита, о себе потом. За нами Москва. И на хера тебе пенсия? Ты мужик крепкий, без дела волком взвоешь.

– Я найду замену, – пообещал Бобров.

– Волкова? – Еремин скривился.

– Тимофею еще рановато. Он сможет, но годика через три, пожалуй.

– Тогда кого?

– Пока не знаю.

– Достойную замену не найдешь, будешь сам работать. – Еремин поднялся из-за стола и ткнул пятерню Боброву. – Иди, Никита. Огорчил ты меня, хренов пенсионер. Думал, вместе на отдых пойдем.

Вернувшись в свой кабинет, Бобров вызвал Тимофея Волкова.

– Хочу с тобой, майор, поговорить откровенно.

– Слушаю, Никита Васильевич.

– Ты присаживайся, Тимофей. Чай будешь?

– Только что с ребятами пил. Больше не войдет, – отказался Волков.

– Как там с помощником депутата? Давят? – Никита Васильевич не хотел сразу выкладывать свое решение.

– Давят, но Колесников сидит и до суда будет сидеть.

– До суда будет, а потом оправдают и выпустят. Делаем мы свое дело, а они словно в другой стране живут. Убийц на свободу отпускают. Будто у них близких нет, волноваться не за кого, – проворчал полковник. – Ладно, ты чаю не будешь, я себе заварю.

Волков терпеливо ждал, пока шеф поколдует с заваркой, зальет заварник кипятком и накроет шляпой. Эта фетровая шляпа, неизвестно кем забытая, прижилась в кабинете, исполняя роль «чайной бабы».

– Собрался я, Тимофей, на пенсию, – наконец прервал молчание Бобров.

– Вы?!

– Да, я. А почему это тебя так удивляет?

– Вы же еще молодой. И потом, как же мы?

– Вот я и думаю, как… – Замечание о собственной молодости Бобров решил не комментировать. – Руководство требует замену. Я о тебе подумал, но если честно, тебе еще года два-три надо на оперативной работе оставаться. Сейчас ты на месте. Начальник может и дураком быть, а следователю дураком быть негоже…

– Меня не надо, – испуганно попросил Волков.

– Пока не надо, а там все равно придется. Вот я и думаю, кого на свое место рекомендовать. С кем бы ты, Тимофей, работать хотел?

Волков задумался, уставившись на свои ботинки. Бобров налил в стакан крепкого чаю, отхлебнул, вернул подстаканник на стол и выразительно покашлял.

– Я, кроме вас, с Петром Григорьевичем бы поработал, – наконец высказался Волков.

– С Ерожиным? Так он же частник. У него своя фирма. Я, грешным делом, о нем сразу вспомнил. Тебе бы хорошо под его началом пару лет походить. Ерожин мастер, но начальство вряд ли на это пойдет, да и Петр тоже.

– Почему? Сейчас людей странно на должности ставят. Взяли же на наркоту ученого-химика, он и вовсе не из нашей конторы, – убежденно возразил Волков.

– Чудеса, конечно, и у нас случаются. Можно попробовать, – согласился Бобров и отпустил подчиненного.

«Ну, теперь весь отдел начнет кругами ходить», – предположил Никита Васильевич и не ошибся. Под разными предлогами в начальственный кабинет поперли сотрудники. Задав для порядка пару вопросов по работе, топтались и, жалостно поглядывая на шефа, упрашивали остаться. Уход на пенсию начальника взволновал всех.