Маша отвечала с той едва заметной снисходительной усмешкой, которая часто закрадывается в интонацию взрослых детей, отвечающих на вопросы волнующихся родителей. Нет, все живы, успокаивала детектива она. Полиция не приехала, потому что ее никто не вызывал; водитель тачки, которой она чуть-чуть помяла бампер, не стал делать из этого историю, поскольку Маша дала ему деньги на ремонт; инструктор свое отработал и ушел; жалко только, что у «Купера» фара разбилась. В тот момент, когда позвонил Алексей Андреевич, Маша как раз искала по Яндексу ближайший автосервис, потому что возвращаться домой с разбитой фарой ей не хочется…

– О, – сказал Кис, – не ищите. У меня есть на примете хорошая мастерская в комплекте с отличным мастером. Ждите на месте, я сейчас подъеду, и двинемся к нему.

И он набрал номер Романа.

…Алексей Кисанов, вопреки всем законам природы, в один и тот же год обзавелся новорожденными двойняшками, Кирюшей и Лизанькой, и взрослым девятнадцатилетним сыном Романом. Двойняшек ему подарила любимая женщина Александра, а сын… Он сам ему подарился. И, надо сказать, отнюдь не в праздничной упаковке. Наломал дров, нашкодил, круто потрепал им с Александрой нервы – ничего более умного, чтобы обставить свое появление в жизни отца, не подозревавшего о его существовании, Роман не придумал.

Но то, что в данный момент переживаешь как ужас, нередко потом, по прошествии времени, вспоминаешь с усмешкой. Так вышло и у них: после всех объяснений, откровений и исповедей, после того, как прорисовались белые пятна на картах их жизней, прописались пропущенные главы их биографий – они друг друга поняли, простили и начали новую жизнь. В которой у Алексея имелся взрослый сын, а у Романа существовал отец.

Нормальный, любящий отец. А не то, что он принимал за него раньше… К тому же Роман обрел клевую мачеху Александру и двух симпатичных малявок, братика с сестричкой. Жизнь его стала налаживаться, и детские раны – затягиваться.

Еще в ту пору, когда Роман не знал правды об отце, – в ту пору, когда мама была жива и изводила себя алкоголем, когда денег не хватало даже на еду, – в ту пору Роман научился чинить машины. Он куда больше времени проводил в автослесарной мастерской, чем в школе, и вскоре стал настоящим специалистом. Свое дело он любил, слушать железные тела умел – и машины отвечали взаимностью, с легкостью доверяя свои секреты. Соответственно, любили Романа и хозяева автомобилей. У него не было отбоя от клиентов, к нему записывались и занимали очередь. Профессиональный авторитет Романа зашкаливал, и заработки, к слову, тоже. И хоть он и поступил недавно на психологический факультет одного московского вуза (на заочное отделение, разумеется) – работу бросать не собирался.

История его увлечения психологией достойна отдельного полотна. Ведь если кому скажешь: автослесарь подался на психфак – не поверят. Однако у Ромки интерес к психологии возник давно и не случайно. Застенчивый и диковатый, но весьма красивый юноша, он привлекал к себе внимание дам (клиенток) с юных лет, правда, никогда не понимал тайные подтексты их слов и отвечать на них не умел – лишь смущался и заливался румянцем. Естественно, он стал задаваться вопросом, как расшифровать ему, недорослю, секреты женского поведения.

Сначала он взялся за чтение разделов по психологии в женских журналах. Позже перешел на серьезные учебники и труды корифеев. В результате Роман нашел эту науку хоть и не всегда убедительной, но занимательной. В ней ощущалось что-то от женщины: время от времени она впадала в фантазии (ласковый синоним к слову «завиралась»), да и с логикой не всегда дружила – но при этом была очаровательна.