Резко отвернувшись от зеркала, вышла из спальни.

В доме стояла странная тишина. Тут вообще как я заметила было тихо и спокойно, но сейчас атмосфера ощущалась иной. В распахнутые окна обычно доносилось пение птиц, жужжание мух и блеяние козочки, но сейчас ничего такого.

На завтрак мне подали блинчики, густую сметану, гречневую кашу с подтаявшим кусочком сливочного масла сверху. Удивительно! Гречка? Моя любимая крупа. Рядом пристроилась глубокая миска с белоснежным творогом, плошкой мёда и большой пузатый чайник с травяным взваром. С удовольствием съела кашу, а вот творог совсем немного. В этот раз в столовой я была одна, Нанни куда-то испарилась, Режины тоже видно не было.

Выйдя из трапезной, прошла на кухню. Дородная повариха месила тесто на широком деревянном столе. Завидев меня, оторвалась от дела и вежливо поклонилась:

– Хозяйка Есения, доброе утро! Вы что-то хотели?

– Доброе. Подскажите…

– Дороти.

– Приятно познакомиться, Дороти, – улыбнулась я. Лицо женщины просияло, и она тут же сказала:

– Примите мои соболезнования, хозяйка.

– Спасибо!

– Для всех нас уход госпожи Мишель – тяжёлый удар, – глаза женщины подёрнулись солёной влагой, – мы её очень любили.

Я подошла к ней ближе и сжала пухлое плечо в подбадривающем жесте. Эти люди знали бабушку куда дольше меня, их горе было искренним, не наигранным.

– Подскажите, а где мадмэ Нанни? – чтобы отвлечь Дороти от грустных воспоминаний, заговорила о другом.

– Она во дворе даёт наставления Режине и Марку. Они должны поехать в Промьер, поговорить с отцом Пилеппе о службе. Сегодня в обед состоится поминальная трапеза, Режина будет помогать женщинам готовить еду для стола.

– Хорошо. Скажи, пожалуйста, мадмэ Нанни, что я буду ждать её на веранде перед домом.

Когда шла через гостиную, притормозила около кресла и взяла в руки белоснежную салфетку.

– Прелесть неописуемая! – прошептала я, заворожённо разглядывая работу бабушки. Невесомое кружево, тонкая нить, хитрое плетение, завораживающей красоты рисунок. Сделано мастерски с огромной любовью.

Ведя пальцем по узору, не заметила, как суетные мысли отошли на второй план, дыхание стало глубоким и размеренным, взор поплыл, и вот перед глазами не белоснежная салфетка, а зеленоватая, светящаяся паутинка, с тем же рисунком. Нити переливались, струились, и даже подрагивали в такт моему сердцебиению. Затаив дыхание, шире распахнув глаза, неверяще глядела, как от изделия в моих руках тянется ниточка к соседней салфетке, что лежала на спинке дивана, а от той дальше, к комоду.

Это была сеть.

Магическая непрерывная сеть, не хаотичная, а структурированная, она оберегала этот дом и всё вокруг, пока я не понимала от чего или кого.

– О, вы тут? Я думала, на веранде меня ждёте, – голос Нанни резко выдернул меня из странного состояния некоего транса. Я моргнула, и картинка исчезла. Вернув салфетку на место, повернулась к эльфийке.

– Защита слабеет, едва светится, – вырвалось само.

– Увидели? – так же негромко ответила ключница.

– Да, это великолепно! Гениально!

Экономка воодушевлённо всплеснула руками:

– О, как точно вы заметили! Именно такой умницей была ваша бабушка. Пойдёмте в лес, покажу вам полянку и место захоронения.

Идти было недалеко. Кроме того, что лес рос слева от дороги, то есть напротив усадьбы, но и справа и там он был погуще и тянулся дальше. Вот к нему Нанни меня и повела.

Я шагала рядом с ней, и полной грудью вбирала чистейший воздух, пьянящий аромат цветущих полевых цветов кружил голову, под ногами шуршала зелёная высокая трава, слегка примятая, видать, именно здесь не так давно ходила эльфийка.