Но Омаев замолчал, а Малик, вздохнув, открыл дверь.

– Я буду ждать твоего возвращения, – дверь захлопнулась, а Заур, прищурившись, застыл. Что-то происходило. Прямо в этот момент. И в ту же секунду Малик, обходящий внедорожник спереди, дёрнулся, будто от толчка, и свалился на капот. Омаев глухо выругался, глядя на безжизненное лицо паренька и на то, как из дырки во лбу на капот полилась кровь. А после его тело со скрипящим, словно пенопласт по стеклу, до жути пробирающим звуком сползло на землю.

Первой же мыслью было рвануть к Илане. Вдруг они уже и там? Вдруг в этот момент палачи и её… Но тут же эту мысль отмёл. Были бы там, не стали бы устраивать это представление. Да и ни к чему вести их за собой. Возможно, они на это и рассчитывают.

А когда на свет фар из темноты шагнула знакомая высокая фигура, тяжело выдохнул. Только этого мудака не хватало. Выругавшись, толкнул дверь и вышел из машины, боковым зрением захватывая пространство на предмет остальных. Не один же он сюда пришёл, да ещё и кто – надежда клана. После Хаджиева, разумеется. Но значимость Мусаева это не умаляло.

И будто в подтверждение этой мысли его окружила вооружённая до зубов охрана Мусаева.

– Здравствуй, Заур! Как дела? Говорят, ты гордым стал, не общаешься с братьями, с которыми одну кашу ел. Разве так можно?

– Джамал, – сжав челюсти, опустил взгляд на парня под бампером внедорожника, и по нутру резанула жалость. А ведь малой им верил. В клан верил. До последнего. Всё пытался уговорить Заура вернуться. Дурак. Молодой, преданный, зелёный. Да кому она нужна, верность эта? Кем она сейчас ценится? Всем насрать на неё. Только раз стоит оступиться – и у тебя во лбу дыра зияет.

И уколом вины в сердце откликнулось воспоминание, когда Омаев, чисто случайно встретив на рынке нищего паренька, подрабатывающего грузчиком на лекарство матери, взял того на работу. Чтобы охранял ублюдочных, зажравшихся членов клана. Наверное, себя вспомнил, когда питался чем придётся и шнырял по улице, выискивая себе подработку. Пожалел. А лучше бы так оставил. Тогда Малик не лежал бы здесь. Продолжал бы впахивать за копейки на паршивом рынке, зато живой был бы.

– Зачем? Парень-то хороший был.

– Ну так и женился бы на нём. Тебе же, насколько я знаю, непринципиально. Раз с шалавой свалил, а?

– А ты что у нас, моралистом вдруг стал, Джамал? Или, может, твой отец, годами обворовывавший собственную семью, был им? Напомни мне, за что тебя отправили за границу пятнадцать лет назад? Не за то ли, что девку изнасиловал, а потом убил?

Тот криво усмехнулся, силясь сдержать эмоции, но Заур знал, что задел за живое. Не мог не задеть. Особенно, если уж заговорил об убиенном отце, чьи грешки до сих пор обсуждаются в клане, как нечто из ряда вон выходящее.

– Ты бы о себе лучше позаботился. И шлюхе своей. Знаешь, да, у меня приказ от старейшин – убить её? У тебя на глазах. А потом тебя, как сраного щенка, притащить за ухо домой. Не могу сказать, что мне доставит это удовольствие. Лучше бы я занимался более важными делами за бугром, чем бегать здесь за разными ушлёпками. Но отца больше нет, а я вынужден занять его место в клане. Каждый из нас делает то, что должен.

Завоняло подвохом. Не всё так просто. Иначе, Мусаев не трепался бы сейчас. Либо время тянет, пока его гончие до Иланы добираются, либо предложить что-то хочет. Что-то, что Зауру уже не нравилось.

– И зачем ты мне всё это говоришь? Зачем вообще пришёл сюда? Не проще было послать за мной своих псов? – окинул взглядом десяток охранников. Все с пушками и явно не на прогулку вышли. Знают своё дело. Не справится с ними Омаев. Не успеет. Кто-нибудь да продырявит. А ему сейчас нельзя шкурой своей рисковать. Илану с мелкой тогда вообще никто не защитит.