– Благодарю, но я не ем в поездах.

– Хотите сказать, что собираетесь голодать почти двое суток? – не понял он.

Наргиз кивнула:

– Меня угнетают запахи в поездах, я не могу ничего есть. Даже домашняя еда, как мне кажется, пропитывается специфическим запахом вокзалов и поездов. Своего рода фобия.

Она рано легла спать, а весь следующий день молча просидела возле окна, не обращая внимания на своих спутников и занимаясь своим любимым делом – разгадыванием кроссвордов. Взяв в руки отложенную ею газету с кроссвордами, Чингиз не без восхищения промолвил:

– Кажется, чужая подсказка здесь не требуется. Вы не оставили ни одной свободной клеточки.

– Она наверняка подглядывала в ответы, – не удержавшись, съязвила Лариса.

Наргиз даже не повернула головы в ее сторону, но Чингиз счел нужным отреагировать на ее слова.

– Здесь нет ответов. Можешь убедиться, – и бросил ей на колени газету.

Лариса вскочила с места, уронив газету на пол, и стремительно вышла из купе.

Чингиз, поднимая газету с кроссвордами, вздохнул:

– Кажется, я испортил ей все впечатление от нашей поездки.

– Не без моей помощи. Но не переживайте: она вытерпит от вас и не такое.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Пока она еще надеется выйти за вас замуж, – пояснила Наргиз, – но как только вы ей скажете «да» или «нет», все изменится. Тогда она сможет отыграться на вас, напомнить вам и сегодняшний день, и остальные, похожие на этот.

– Значит, впереди меня ждут не самые лучшие дни: я не собираюсь жениться, по крайней мере, в ближайшие пять лет.

– В этом будете виноваты вы сами.

– Я сам? – переспросил он.

– Конечно. Не надо было подавать ложные надежды. Она ведь рассчитывала на нечто большее, чем обычный флирт, который вы ей предложили.

– И вам нисколько меня не жалко? – неожиданно с шутливой интонацией произнес мужчина.

– Нисколько, – не приняла его легкомысленного тона Наргиз. – Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.

Весь день три пассажира купе ехали молча. Наргиз читала, Лариса глядела в окно или зеркало, то и дело поправляя прическу, пудря нос, подкрашивая губы и стараясь привлечь внимание Чингиза, а тот по мере приближения к столице все больше хмурился. Видимо, его одолевали тревоги, далекие от забот двух пассажирок. Лишь изредка Наргиз ловила на себе его внимательный, испытывающий взгляд. Казалось, он хотел ей что-то сказать или предложить, но не решался.

Лариса от скуки все больше времени проводила в коридоре. Высокая, светловолосая и длинноногая, в ярком броском наряде, она не могла не привлекать к себе внимания мужчин. С ней заговаривали, делали восторженные комплименты, предлагали составить компанию. Лариса охотно принимала адресованные ей комплименты, стремясь вызвать у Чингиза если не ревность, то хотя бы раздражение, но тот взирал на происходящее равнодушно, занятый своими мыслями. За окном начинало темнеть, когда Лариса вошла в купе, провела расческой по длинным платиновым волосам и, немного растягивая слова, произнесла:

– Молодой человек из соседнего купе приглашает меня в ресторан. Я решила принять предложение. Надеюсь, ты не против, дорогой?

Чингиз лишь на мгновение поднял голову и спокойно кивнул:

– Нисколько. Тебе следует развлечься.

Лариса бросила на него яростный взгляд и вышла, громко хлопнув дверью.

Наргиз так углубилась в чтение японских детективов, что не заметила, как ее внимательно разглядывают. Ее нельзя было назвать красивой. Чингиз знал женщин, при виде ослепительной красоты которых хотелось стать на колени от благоговения. Но в лице Наргиз было нечто гораздо более привлекательное – характер, воля, решимость. Подбородок сильный, волевой – должно быть, упрямства ей не занимать. Однако взгляд Чингиза настойчиво притягивали ее глаза невероятного темно-вишневого цвета и волосы – густые, соболиные.