Как только Михаил закончил кладку трубы, начали ставить скелет крыши. Сперва по длине будущего конька подняли на высоту полутора метров продольный брус. На него покидали на расстоянии полметра стропила, скрепляя их с брусом и с мурлатом с помощью нагелей. В качестве обрешетки решили заплести стропила той же лещиной. Только теперь для надежности старались чередовать ее с более прочными породами, выискивая для этого в густом подлеске длинные побеги клена, осинок, дубков и других подходящих деревьев. Получившиеся четырехметровые скаты накрыли в три ряда камышом, привязывая тот заготовленными девушками жгутами из серебристой тины, собранной на мелководье. Прежде чем заделывать таким же способом фронтоны, Застелили камышом жердяной настил перекрытия и засыпали его десяти сантиметровым слоем глины.

Когда крыша была закончена, как по заказу прошел хороший ливень, показавший течь в паре мест. Парни подвязали еще камыша, и последующие дожди крыша не подводила.

Теперь встал вопрос с окнами и дверьми. Дверь собрали из обтёсанных в пятисантиметровые бруски сосенок, соединив их диагональным и поперечными брусками при помощи шкантов. А вот вопрос с дверными петлями остался открытым. Так же оставался открытым вопрос с оконными проемами. Ребята даже не представляли, чем пропускающим свет их можно заделать. Пока изготовили ставни по той же технологии, что и дверное полотно.

Пришло время испытать печь. Для начала Михаил разжег маленький костерок из щепок в отверстии для чистки трубы, расположенном в колене, опускавшемся на уровень пола. В прямом канале огонь разгорелся с жадным гудением. Зато печь сперва задымила. Но когда Михаил снова зажег костерок в чистке и заслонил ее специально предназначенным для этого камнем, сразу появилась нормальная тяга. Первый день печь не разжигали на всю катушку, а потихоньку прогревали. Лишь когда она полностью просохла, заметно посветлев снаружи, растопили ее как следует. И так прогретая за сутки печь разогрелась еще сильнее, и вскоре в доме стало невозможно находиться из-за жары и влажных испарений. Михаил внимательно осмотрел трубу. Даже залез на крышу, дабы убедиться, что наружу не вылетают искры, и камышовой крыше не грозит пожар. Удовлетворившись осмотром, он встал перед друзьями, демонстративно подбоченившись, и вопросил:

Ну, кто тут сомневался в моих талантах?

– Да, – Сергей подошел к другу, обнял его одной рукой за плечи и обратился к девушкам: – Кто тут сомневался в талантах этого кучерявого парня?

Когда печь полностью прогорела, в нее сунули плоские камни с кусками крупной щуки.

– А ведь теперь можно попробовать обжигать глиняную посуду, – подал идею Сергей. – Мне уже прямо ужас как хочется нормального супчика похлебать. Вот бы сварить в горшочке.

– Завтра же слепим пробные варианты, – поддержал идею товарищ.

На ужин попаданцы наслаждались запеченной в печи щукой. Пусть мясо большой рыбины было немного суховато, но со свежей зеленью новое блюдо всем очень понравилось. Только маша задумчиво жевала, глядя на спустившийся к самому горизонту солнечный диск через снятую со своего куска полупрозрачную рыбью шкуру.

– Парни, – не отрываясь от своего странного занятия, обратилась она, – а помните, вы вытащили щуку почти на двадцать килограмм. Если снять с такой шкуру, какого размера эта шкура получится?

Рыбаки хотели что-то ответить, но вдруг оба сосредоточили внимание на занятии девушки.

– Ну-ка, дай-ка, – Михаил забрал у девушки кусок рыбьей шкуры, подергал его, проверяя на прочность, и тоже уставился через него на солнце. – Пока не знаю, что из этого получится, но возможно, Машка, благодаря общению со мной ты тоже стала немножко гением.