Алчные и низменные мысли Вениамина Ливакова были прерваны странными обстоятельствами. Кто-то стучался к нему в дом. После стука в дверь, не успел он подойти к ней, последовал стук в окно. Направившись к ней, он уже слышал стук по крыше. Недоумевая и изрыгая проклятия в адрес творившегося, Ливаков нацелил свой путь к парадной двери. Там на крыльце его слух уловил топот чьих-то ног.

Комиссар выбежал во двор. Царила предрассветная тишина. Не было видно ни единой души.

– Все-таки надо было вздремнуть, а то уже галлюцинации атакуют, – усмехнулся он, возвращаясь к дому.

Вдруг, неожиданно, его толкнули в спину. Он едва не размозжил себе нос, влетая по инерции в стену дома. Приподнятое было недавно,

настроение окончательно испортилось.

– Что за ублюдок решил портить мне с утра пораньше нервы? – злобно прошипел он. – С кем связался, хоть догадываешься? Где ты, ну-ка покажись.

Сзади донесся едва уловимый шорох. Вениамин обернулся: никого, – лишь покачиваются ветки стоявшего рядом с домом дерева. Теперь он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Повернулся в ту сторону, вновь никого. Миротворец превратился в сплошной орган слуха. Озираясь по сторонам, он пытался определить источник шорохов и дуновений ветра. И это ему удалось. В соседнем дворе он краем глаза заметил фигуру человека в зеленой монашеской рясе, которая, спрыгнув с дерева, исчезла в густой растительности огорода.

– За-твор-ник! – выделяя каждый слог, вмиг определил он агрессора. – Можно было догадаться. Кто еще может себя вести как обезьяна и прятаться, словно трусливая баба. Видали героя! Работает только исподтишка. Мразь! Сукин сын, чего тебе над… – Ливакову не пришлось докончить фразу, удар пяткой по голове опрокинул его наземь.

Поднявшись на ноги, он обнаружил Зеленого монаха. Тот стоял пред ним и покачивал указательным пальцем правой руки из стороны в сторону. Жест предупреждал болтуна, не сметь упоминать о матери обидчика. Сколько ни вглядывался комиссар в его лицо, ему не удалось рассмотреть ни единой черты лица. Тряхнув головой, чтобы придти в себя и избавиться от головокружения, он заметил, что остался снова один.

– Слушай ты, призрак хренов! Ты же понимаешь, что подписал себе смертный приговор, – сказал он, гримасничая от боли, потрагивая вскочившую на голове шишку.

– Чего ты лезешь на рожон? Кому нужны твои выходки? Хочешь быть обезьяной? Я тебе это устрою. Вскорости будешь кривляться за решеткой, придурок. Герой-неудач… – опять Вениамин оказался на земле, не соображая, с какой стороны его атакуют.

Продолжая ругаться, кряхтя, он встал на ноги. Поднеся руку к ушибленному месту, комиссар взвыл, то ли от боли, то ли от досады, что прежняя шишка на голове разбухла еще больше. Затворник стоял пред ним, скрестив руки на груди.

– Да я тебя, паскуда, на изнанку выверну, – зашипел страдалец, замахиваясь на недруга кулаком.

Ощутив сильную боль в руке, он почувствовал как оторвался от земли. После приземления ему сделалось нехорошо. Отдохнув несколько мгновений и собираясь с мыслями, Вениамин Ливаков вскочил на ноги и выхватил из кобуры автоматический пистолет. Тут же последний был выбит из руки ударом ноги и отброшен в кусты. Проследив за местом падения именного оружия и обернувшись, хозяин в очередной раз потерял из виду Зеленого монаха. Осмотревшись, он обнаружил его сидящим на перилах крыльца.

– Лови, сморчок бульварный! Еще! А вот это?! Погоди у меня, – пришел в ярость Миротворец, запуская в неприятеля все, что попадало под руки.

В ход были пущены: камень, табуретка, стоявшая вблизи, пистолет из кустов, ведра, лестница. Однако, все было напрасно. Там, где секунду назад находился неприятель, куда прилетали запущенные предметы, его уже не было. Вот Затворник в дверях, а вот он уже у окна, теперь – у забора, а сейчас он за спиной метателя…он был неуловим и быстр.