«Надо будет поговорить с родителями все-таки. Тут что-то не так. Кто они такие, эта Антонина, написавшая письмо, и Настя, о которой идет речь? Почему я о них ничего не знаю?» – думала Мила.

После этого письма у девушки сделалось как-то тревожно и неспокойно на душе. Она остро ощущала эту тревогу и не желала только одного: узнать что-нибудь страшное, удручающее или непристойное. Разговор с родителями Мила откладывала. Не начала она его, когда они вернулись домой, не начала и на следующий день. Прошла уже неделя, а Мила все молчала, то ли боялась чего-то, то ли просто ждала удобного случая.

Но он не представился. Мила со временем успокоилась и даже почти забыла об этом письме.

«Поговорю с ними, если эти Антонина и Настя опять как-нибудь проявятся. Мало ли что, может просто дальние родственники, какое мне, собственно, дело до них», – думала Мила, а вскоре и вовсе забыла и о письме, и об этих людях.

Приближался август. Вот-вот должен был вернуться Виталий, а там и поездка не за горами. Мила блаженствовала и упивалась своей свободой. Часто ездила на городской пляж, купалась, загорала. Ей хотелось приехать на курорт уже подзагоревшей. Она предчувствовала прекрасный отдых и подумывала о том, что Виталий скорее всего сделает ей там, в Анталии, предложение.

Она, конечно, не скажет ему «нет», но попросит подождать окончания института. Ей светила хорошая перспектива, ее уже приглашали на стажировку в научно-исследовательскую лабораторию, занимающуюся проблемами устройства и расстройства психики. Там знали об уникальных способностях Людмилы Лагутиной и однажды даже приглашали ее прочесть небольшую лекцию о сверхвозможных способностях человека, которыми, собственно, и обладала Мила. Все складывалось удачно, слишком хорошо в ее жизни, и Мила боялась перемен к худшему.

Виталий вернулся наконец в Москву и тут же позвонил своей невесте.

– Любимая моя, я ждать больше не могу, хочу видеть тебя. Ты в порядке? – вопрошал он по телефону, и Мила не могла сдержать улыбки.

Радостным тоном она ответила:

– Здравствуй! Наконец-то вернулся. У меня все в порядке, Виталик. Приезжай, я жду тебя.

Виталий появился у Милы примерно через час. Он уже успел привести себя в порядок с дороги, выглядел отменно. Но явился без цветов, что немало поразило привыкшую к повышенному вниманию Милу. Виталий крепко обнял девушку и нежно поцеловал. На Милу повеяло холодом. Она не сразу поняла, в чем дело, и ей стало неуютно рядом с ним и даже как-то не по себе.

– Что-то не так? Что с тобой, девочка моя? – спросил Милу Виталий, когда она немного вздрогнула и отстранилась от него.

– Да нет, просто я перенервничала, пока ждала тебя. Проходи, – сказала Мила и ушла в гостиную.

Разговор у них не клеился. Говорили ни о чем, хотя сначала Виталий пытался рассказывать о своих гастролях с упоением и гордостью, но Мила не проявляла, казалось, особого интереса к его рассказам.

И вдруг она прервала Виталия на полуслове:

– Знаешь, а ты ведь мне изменил.

Юноша потерял дар речи. Он смотрел на нее и молчал, хотел что-то ответить, но слов не находил. Наконец все же собрался с мыслями:

– М-и-и-ла, ты что? Я? Тебе изменил?! – говорил он, слегка заикаясь.

– Да! Ты заряжен чужой энергетикой. У тебя изменилась аура и вообще ты мне врешь! Первый раз в жизни!

Виталий густо покраснел, плечи его осунулись, а руки задрожали.

– Я очень устал за эту поездку. Я недосыпал, нас изнуряли репетициями, я играл трех любовников-негодяев в разных пьесах. Неужели ты думаешь, что все это не отразилось на мне? Мила, я не изменял тебе! Выбрось это из головы. Я люблю тебя и не позволю тебе подвергаться самообману.