Казалось, у путницы уже начались галлюцинации из-за боли во всех внутренних органах, недосыпания и общего состояния подавленности и страха, что и вырисовывали странный геометрический лиловый узор на внутренних стенах карцера. Мозг путницы этот паттерн интерпретировал как сеть гигантской паутины, что оплетала не только это пыточное помещение, но и раскинулась далеко за его пределы. Казалось, эта сеть выходила за рамки тюрьмы, опутывая собой как целую планету, так и все пространство, включая самые отдаленные звезды вокруг нее.

Таким нехитрым образом сознание заключенной еще раз вернулось к тому сновидению, которое на короткий миг, когда ей удалось немного подремать, все же вновь захватило целиком и полностью фокус ее внимания. В этом царстве подсознания узница была заключена между двумя полюсами гигантского невидимого вселенского магнита посреди пустоты, где с одной стороны ее притягивала силы вечной тьмы, а с другой – тысячи ослепительных солнц. И определить на самом деле, что являлось чем, было крайне затруднительно, поскольку в какой-то момент свет стал настолько невыносим, что и сам превратился в кромешную тьму. В то же самое время коварная тьма стала казаться не такой уж и непроходимо темной, даже уже несколько напоминая сам свет. Его лучи на деле оказались лишь остаточным воспоминанием, что накладывалось сверху на это безусловное зло, которое только и ждало момента, чтобы навалиться всей своей массой на новую жертву.

Так путница уже напрочь позабыла как о той паутине энергии, в которой она запуталась, так и о той твари, что ее сплела. Ведь она сама непосредственно и находилась в этом самом темном уголке космоса. А потому путница даже не успела среагировать, когда эта черная дыра аннигилировала, вновь приняв форму бетонной коробки, в которой она находилась. Более того, это помещение и стало самым настоящим порталом в ад, когда двери карцера распахнулись. Оттуда к девушке, которая была не в состоянии даже закричать, уже потянулась черная рука, которая, грубо схватив ее за волосы, мощным рывком вытянула наружу. После этого железные врата чистилища с грохотом закрылись, и их насмешливо звучащее дребезжание продолжало преследовать путницу все то время, пока ее буквально волокли по коридору к месту ее очередного ни на секунду не прекращающегося истязания.

Двадцать три часа до затмения – Центральный Государственный Университет Метрополии Сердца

Дверь позади захлопнулась слишком громко из-за сквозняка, а потому собравшаяся аудитория тут же обратила свои любопытные взгляды в сторону вошедшего. Если быть точнее, то именно та часть, что не была в данный момент занята обработкой информации через свои чипы. Их фокус внимания в данный момент находился далеко за пределами данного помещения, хотя внешне и казалось, что они просто сидят с закрытыми глазами и медитируют.

Женщина-профессор, облокотившаяся на кафедру, посмотрела поверх очков и едва заметно понимающе улыбнулась, тем самым пригласив опоздавшего к началу занятия нерадивого студента внутрь, чем тот не преминул воспользоваться. Миновав основную сцену, Симон, проследовал по ступенькам на возвышавшийся над ней седьмой ряд парт, присев, наконец, рядом со своим другом, который был едва ли не единственной причиной, по которой Симон все еще продолжал посещать унылые залы этого казенного учреждения. Как только их взгляды встретились, на лице Симона практически моментально заиграла улыбка, которую он не мог сдержать и которая, казалось, была непосредственным отражением выражения лица его товарища. Эмоции от встречи с другом были настолько сильны, что будто бы сама их интенсивность стала искажать все пространство вокруг, вместе с тем вызывая необыкновенные ощущения и ассоциации, что волной захлестнули путника. Первые несколько секунд, казалось, ничего не происходило, однако затем стало понятно, что нечто незримое все же, вне всякого сомнения, уже случилось. Так, все началось с мельчайших частичек пыли, танцевавших в свете утреннего солнца, что проникал сквозь жалюзи. Их движения, по началу казавшиеся абсолютно хаотичными, приобрели несомненно выверенную и даже математически просчитываемую траекторию. Более того, сами они, поначалу будучи невзрачными белыми закорючками, внезапно стали переливающимися частичками света, который проникал внутрь с улицы. И не только они одни. Профессор и стены помещения стали мерцать, с каждым мгновением сияя все сильнее. Складывалось впечатление, что стыки стен, пола и потолка сейчас просто распадутся от этой вибрации. По всей видимости, однако, этой энергии для полного коллапса было недостаточно, а потому от столкновения этих сил по всем поверхностям аудитории лишь шла рябь, которая приобретала форму сверкающих нитей. Они, в свою очередь, соединяли между собой все предметы как внутри, так и снаружи университета. Эти паттерны были похожи на древние узоры на одеждах аборигенов острова за Горизонтом, историю которых Симон еще совсем недавно изучал на специальном цикле лекций. Вместе с тем окружившие его сверкающие рисунки были практически неотличимы от схем сложных цепей нейроконтуров чипов, изучение строения которых уже началось в этом семестре.