Немного подумав, она взялась тетешкать малышей, темноволосых, смуглых мальчика и девочку, типичных южан. И сумела успокоить их, да не только успокоить, и вскоре дети хвостиком шлялись за Кейсарой, пускаясь в рев, когда она куда-то отходила. Слуги, к сожалению, не интересовались ничем, да и знали мало, например, на вопрос, когда детей начнут учить, только разводили руками. Ладно, хоть кормили, обстирывали и убирали. А потом наемники начали свозить в замок Даэрга детишек разного возраста и пола, но никого старше самой Кейсары не было. Она не задавалась вопросом, почему так, видимо, так нужно учителю. Однако начала опекать всех, приучая к минимальному послушанию и умению обихаживать себя.

День прибытия учителя девочка запомнила до конца жизни – он ворвался во двор замка на огромном вороном жеребце во время грозы, прямо под проливным дождем. Причем не прятался от него, а весело смеялся, играя пучком молний на правой руке. Это было настолько завораживающе и красиво, что Кейсара навеки влюбилась в этого человека. Понимала, что Грахве не пара, но поклялась самой себе всегда стоять рядом с ним и помогать всем, чем только сможет. Потом она узнала, что ее кумир – жрец великой Шиннаны, матери Разрушения, и ей самой предстоит стать такой же жрицей. Девочка приветствовала это всей своей душой – она лютой ненавистью ненавидела мир людей, как и их самих, ничего им не простила и ничего не забыла.

Заметив восторженно смотрящих на него из-под навеса детей, Грахва спрыгнул с коня, втянул внутрь руки молнии, швырнув уздечку подбежавшему слуге, и направился к ним. Кейсара тут же выстроила остальных детей, за последние дни она их постепенно подмяла под себя, причем совершенно без насилия, сама удивляясь, как у нее это получается. Чародей сразу обратил на ее действия внимание и задумчиво хмыкнул. Затем подошел, присел перед девочкой и посмотрел ей прямо в глаза. Она не стала прятать взгляда, наоборот смотрела с некоторым вызовом.

– Здравствуй, дитя! – негромкий голос Грахвы заставил Кейсару поежиться.

– Добрый день, господин учитель! – выдохнула она. – Ведь это вы будете нас учить?

– Я, – с какой-то странной улыбкой кивнул он. – Но сразу хочу сказать, что учиться будет трудно. Очень трудно.

– Я знаю, – отозвалась девочка. – И я не боюсь. Мне больше нечего бояться. Я тогда, когда меня едва не изнасиловали, умерла душой, и больше ничто меня не напугает.

– Не побоишься отказаться от того, что они считают добродетелью? – криво усмехнулся Грахва. – От всех этих веры, надежды, любви, жалости, доброты, сочувствия? Сможешь стать чудовищем?

– Смогу! – твердо заявила Кейсара. – Я им ничего не простила! Мне их плач и стоны будут доставлять только радость! Ненавижу!

– Во-о-от… – довольно протянул жрец. – Именно этой ненависти я от тебя и буду ждать. Но не только. Я хочу, чтобы ты научилась думать и всегда помнила, что сколько бы ты ни знала и умела, всегда найдется тот, кто знает и умеет больше. И никогда не задирала нос, всегда стремясь к новым знаниям.

Немного помолчав, он добавил:

– Я вижу, ты взяла на себя роль старшей?

– Да, учитель, – подтвердила девочка.

– Молодец, мне это нравится. Но тогда тебе придется озаботиться, чтобы они тоже ненавидели, – жрец кивнул на остальных детей. – И чтобы не превратились в самодовольных идиотов, как… неважно, впрочем.

Он довольно долго смотрел в глаза Кейсары, но она не опустила взгляд.

– Тебе придется отказаться от всех моральных норм, стать всем, что они ненавидят, – голос Грахвы сделался змеиным. – Шлюхой, убийцей, насильницей, палачом, зверем и много еще кем. Не сдерживай никаких своих желаний, удовлетворяй их, какими бы дикими и даже жуткими они ни были. Но только не вздумай делать что-либо только для того, чтобы угодить мне. Только тогда, когда ты сама этого захочешь! Поняла?