И я подумала: как мало мы знаем о раннем развитии человеческого интеллекта!

Когда Беллу впервые привезли ко мне на консультацию, ей было четыре с половиной месяца. В ясли она попала в двухнедельном возрасте.

Воспитательница, заведующая отделением и нянечка, которые сопровождают девочку, рассказывают при ней ее историю.

Белла родилась по истечении сорока одной недели беременности и при рождении весила 3 450 граммов.

На седьмой день ее пребывания в роддоме у нее началась такая сильная рвота, что ее на неделю поместили в больницу, в отделение для новорожденных. В ее досье записано, что еще в роддоме она начала улыбаться, а в больнице привязалась к ухаживающей за ней медсестре, которая подарила девочке плюшевую игрушку.

В двухнедельном возрасте Беллу отправили в ясли, потому что мать во время беременности не обращалась к врачам и родила ее анонимно. Известно, что ее мать – наркоманка и уже четыре года носит в крови вирус СПИДа. Белла родилась тоже ВИЧ-инфицированной. А ее рвоту и обезвоженность организма, которые произошли у нее на седьмом дне жизни, врачи квалифицировали и лечили как абстинентный синдром (то есть лечили от наркомании).

Сразу же после родов мать увидела ребенка и тут же попросила, чтобы его убрали. Неизвестно, говорила ли мать с девочкой, но имя Белла ей дала акушерка. Девочка показалась ей очень хорошенькой и она сочла, что имя Белла (означающее «прекрасная», «красавица») подходит ей как нельзя лучше. Об отце известно лишь, какой он национальности, и то, что он не женат на ее матери, которая живет одна.

По закону Белла уже перешла под полную опеку государства: трехмесячный срок, в течение которого родители имеют право признать своего ребенка, истек. Результаты анализов крови на вирус СПИДа вскоре стали негативными, но их регулярно повторяют. И семейный совет решил подождать еще несколько месяцев, прежде чем подыскать ей приемных родителей.

На консультацию ко мне ее привезли по следующей причине: за четыре с половиной месяца своей жизни Беллу уже трижды госпитализировали, причем каждый раз ее увозили на «скорой помощи»; и персонал яслей надеется, что ей поможет психоаналитик.

Когда Белле было пять недель, ей срочно удаляли грыжу яичника (самого скрытого символа ее будущей женственности), и хирург был вынужден удалить и сам яичник. На следующий день после операции она возвращается в ясли более спокойной, чем прежде, словно испытывая «облегчение», как показалось нянечкам. Может быть, ее больше не мучили боли.

В двухмесячном возрасте ее снова госпитализировали на две недели: у нее начинаются бронхит, респиратурная недостаточность и диарея.

Замечено, что даты ее госпитализации каждый раз совпадают с отсутствием ухаживающей за ней нянечки. И так как у той приближаются каникулы, она сама проявляет беспокойство, как бы ее отсутствие не отразилось негативно на здоровье Беллы. Курс лечения у девочки довольно сложный: дыхательная гимнастика, медикаменты и прочие процедуры – все это требует круглосуточного ухода за ней. В то время, как мне рассказывают о Белле, она удобно сидит на коленях своей нянечки и смотрит: на меня и всех присутствующих, широко улыбается, с удовольствием воркует, короче говоря – старается всем понравиться. Белла приводит в восторг всех присутствующих и все стараются развеселить ее еще больше.

И если меня что-то удивляет, так это моя собственная реакция: во-первых, эта девочка не приводит меня в восторг, как других, а кроме того, я не чувствую, да, не чувствую ничего из того, что она пережила. Ни ее появление на свет под буквой «X», ни ее позитивная реакция на вирус СПИДа, ни абстинентный синдром, ни ее частые госпитализации не вызывают у меня никакого ответного чувства. После того, как я поработала уже с Оливье, Зое, Флер и другими детьми, я сама осознаю разницу в своих реакциях. Но когда приходит время обратиться к Белле, я мобилизую весь свой опыт, чтобы сказать ей то, что положено говорить в таких случаях: что она никогда больше не увидит свою родную мать, которая произвела ее на свет живой и пожелала, чтобы ее воспитала другая семья; что в первый раз ее положили в больницу, чтобы вылечить от наркотиков, которые принимала ее мать и она вместе с матерью; и что, возможно, легче вылечить от наркотиков, чем от разлуки с матерью. И что я хочу встретиться с ней еще раз, чтобы попытаться понять, почему ей так трудно привыкнуть к собственному телу, хотя она ждет приемных родителей.