Мы пролетели высоко над городом и только ближе к Железнодорожному району стали снижаться. Забавно, но посреди миллионника крохотный островок магов выглядел как декорации к историческому фильму. Словно все это было ненастоящим.

Уже когда мы зависли над верфью и устремились вниз, Максутов вновь обратился к нам:

– Господа юнкеры, надеюсь на вашу сознательность, но все же повторю еще раз. О случившемся никто не должен знать. Ни родные, ни близкие, ни друзья. Даже между собой вам запрещено разговаривать. Это необходимо, чтобы мы не приняли ответных мер. И кстати, каждому из вас полагается по три сульфара с Медуз в качестве поощрения. Налог за полученные сульфары на этот раз вам платить не придется.

Игорь Вениаминович говорил, а я смотрел на него и не узнавал этого властного и решительного человека. Нет, Максутов всегда был, как у нас принято говорить, альфа-самцом. Однако после недавних событий я подумал, что мы с ним на одной волне. Блин, да что же это за незнакомец такой, заставивший Его Превосходительство так собраться! Любопытство лишь все больше усиливалось. Я точно должен все узнать!

Снаружи нас ждали все те же кареты. Мы попрощались со второй пятеркой и сели внутрь, а Максутов говорил извозчику, куда нас нужно отвезти. Что интересно, я оказался первый в очереди.

– Как думаете, что это вообще было? – не выдержал молчания и заговорил Аввакумов минуты через три.

Бабичев открыл было рот, но я опередил Константина.

– Его Превосходительство наказал нам не обсуждать произошедшее, – ответил я. – Мне казалось, это довольно понятно.

И вся карета вновь погрузилась в молчание. Все это я сказал не потому, что искренне так думал. Скорее знал, что Бабичев в любом случае донесет дяде о малейшем проступке лицеистов. Так уж пусть лучше выставит меня в хорошем свете. Ну, или хотя бы не выставит в дурном. Что тоже неплохо.

Наконец карета подъехала к моему дому. Судя по слегка удивленному взгляду Извольского, мой особняк не произвел на него должного впечатления. Ну, извините, чем богаты.

– Всего хорошего, господа юнкеры, был рад сражаться с вами плечом к плечу.

– Взаимно, Николай, – откликнулся Извольский.

Все остальные тоже произнесли приятные слова. Что до Бабичева, тот буркнул нечто невразумительное и слегка склонил голову. Маленький шаг для настоящей дружбы, но огромный шаг для Константина.

– Коленька, ты пришел? – обрадовалась тетя. – Что за письмо мне принесли? Я даже волноваться начала. Хотела сама ехать к этому вашему Зейферту. Так, кажется, там было подписано. Ты, кстати, солянку будешь?

После еще пяти-шести вопросов мне все же удалось нормально поговорить с тетей. Рассказывать о приключениях в соседнем городе я не стал, чего человека зря тревожить? По моей версии – нас гоняли на нечто вроде военных сборов. Надо сказать, что моя версия тетю вполне устроила.

– Илларион, собирайся, найди ломового ваньку с телегой. Сегодня будем твою племянницу перевозить.

– Я сейчас, господин, я уже, – засуетился слуга.

– Колюсик, а как же солянка? – расстроилась тетя. – Я там целую кастрюлю наварила.

– Пал Палыча накорми. Вон ходит – одна кожа да кости.

Соседушко, который со времени появления тети прибавил пару размеров, моего укола не понял. Он сидел за кухонным столом, блаженно улыбаясь. И всем своим видом давал понять, что с честью примет такой удар судьбы.

Илларион тем временем, за относительно короткий срок, оделся в парадную рубаху, нашел ваньку и уже стоял у дверей. Может же, когда хочет. Я только и успел лицо умыть.

Через несколько минут мы неторопливо ехали по мокрому после затяжного осеннего дождя, городу, вжимая голову в плечи. Все-таки зябко было, даже в шинели.